Млечный Путь Номер 1 (27) 2019 год

Устала. Но сейчас ведь можно не думать ни о каких кострах, ни о каких камнях? Ни о чем... Сон одолевает, и глаза смотреть ни на что не хотят. Противный мир. То есть ничего в нем совсем уж отвратительного нет, обычный, скучный, чужой. Дождь... Незачем задерживаться. Нужно куда-нибудь дальше...

Замок сквозь усталость и сумерки показался ей нагромождением поставленных на корму, сломанных и некрасивых кораблей. Но в замке светились огни. Там, конечно, тепло и светло.

Загремел под копытами подъемный мост, и она подняла голову посмотреть на зубцы портокулисы. Зубцы были. Черные, мокрые, острые, длиной в ее рост. И решетка в сколько-то тонн. Факелы на закопченных стенах, тени прыгают за пламенем... Один огонь дикий, бессмертный, все остальное скучное, старое... Бесполезное. Сколько лет этому замку? Сколько он еще простоит? Камни сырые, крошатся...

В огромном, гулком дворе, заполненном шарканьем шагов и звоном подков, было уже темно, и факелы на стенах трепыхались, как полудохлые рыжие птички - темноту не разгоняли. Мелкие люди суетились у стен. Конь встряхивал мокрой гривой, тяжело и звонко стукал копытами по булыжникам... Остановился и опять встряхнул, брызгая, гривой.

Колдун снял с нее край плаща; будто молодой, бесшумно и ловко, спешился. Она старалась разглядеть его, понять, что это за суть таится в этом старом человеке, мгновенно выследившем ее. Но разглядеть не могла - темно. Да и не умеет она видеть людей насквозь. Так живет, наугад.

Он-то что в ней увидел? А если он почуял, что она много-много всего может и еще больше знает, потому что дед велел ее учить строже всех других своих внуков и правнуков? А вдруг Колдун тоже решит, что, если она знает и может настолько много, то ее лучше превратить в камень? Дед ведь решил именно это... Потому что каменные дети, пока не понадобятся, тихо стоят в углу в полумраке его кабинета и не требуют хлопот?

Но здесь деду ее никогда не найти.

Колдун протянул к ней руки, и она опять позволила себя снять, как недавно с ветки. Да, о ней здесь будут заботиться. Здесь не поймут, кто она такая. Досадно, что, когда он вот так несет ее на руках, прижав к себе как сокровище, не видно его темных глаз. Но по таким темным, старым глазам немного поймешь.

Замок был большим, но ей было, с чем сравнить, и, пока колдун нес ее по богато убранным, но кое-как освещенным переходам, залам, покоям, стало совсем скучно и захотелось спать. В столовом зале, где он наконец поставил на ноги, в дальнем конце пылал огромный камин. Если разбежаться и туда кувырком... А что там, на той стороне? Какие напасти? Снег, дождь, пустыня? Или, тьфу-тьфу-тьфу, дом, кабинет деда? Риск есть. Ладно, спокойно. Она промокла, устала, а тут тепло. И обильно накрытый огромный стол, от которого так вкусно пахнет.

Колдун смотрел внимательно, но ласково (дед никогда так не смотрел!) - высокий, почти огромный, со старыми умными глазами. Но умных глаз, всегда изучавших ее, много было. И старых, и юных... Она вспомнила о выпавшем из ожерелья среднем кружочке и снова огорчилась. Вынула его из кармана куртки, повертела, пытаясь понять, как так случилось, что он вывалился. Колдун сел на стул рядом и протянул ладонь. А что, он ведь может починить? Она положила кружок ему в руку, сбросила на пол насквозь промокшую куртку, расстегнула лямки мокрого снаружи и отсыревшего внутри комбинезона и, скинув хлюпающие ботинки, долго из него выбиралась. Колдун следил за ней, подняв брови. Она, смутившись, одернула измятый оборчатый подол платья, потом стащила с себя влажный тяжелый свитер и наконец добралась до ожерелья. Расцепила замочек под мокрой косой и, осторожно сняв, положила его, тяжелое, на край стола. Без ожерелья стало немножко страшно. Оно, подарок деда, было - как последняя связь с прежним. Ох, только не думать. Не думать. Не вспоминать.

Колдун прекрасно ее понял. Он вложил центральный кружок в гнездо, причем сразу правильно; без чар, лишь мощным физическим усилием пальцев поджал отогнувшиеся зажимчики на место. Она невольно улыбнулась ему. Потом они вместе долго возились, зацепляя крошечное звено цепочки куда нужно - у него были слишком большие пальцы, чтоб с этим справиться, но когда она зацепила наконец крохотное разомкнутое звено, он сжал его почти без усилия. Теперь все держалось крепко... Только почему центральный кружок вообще отцепился и выпал? Он ведь был под свитером и курткой, она ни за что не цеплялась ожерельем, чтоб так повредить его... Она вообще его очень берегла, почти не надевала, только любовалась. Дед ведь никому ничего не дарил. А ей - вот... В принципе, дед если и любил кого на свете - так только ее. Потому что младшая и самая умная. Да только для деда эта любовь была еще одним резоном поскорее превратить ее в статую.

- Спасибо, - надев ожерелье и полюбовавшись, она с радостью поблагодарила этого чужого человека, который в статуи никого превращать не умеет.