MMIX - Год Быка

Итак, мы ещё раз подтвердили, что 22 и 23 главу нужно толковать вместе в параллель с 12 и 13 главами. Но при этом мы уже заметили, что течение сюжета зеркально симметрично – Воланд выходит на сцену не в начале, а в конце. Разумеется, эта зеркальная симметрия нужна Автору, чтобы лишний раз запутать тех, кому он не хотел открывать настоящих секретов своего Романа. Но это уже точно не мы с вами. Для нас это – возможность сравнить двойной сюжет 22-23 главы с сюжетами 12 и 13 глав, используя это самое зеркало. Помнится, похожий зеркальный приём для зашифровки своих записей использовал Леонардо да Винчи. Хотя в нашем случае «код Булгакова» будет посильнее. И ещё мы выяснили, что сюжетная линия, связанная с Коровьевым, зеркально симметрична 12 главе про Варьете, а вот общение Маргариты с Воландом – главе 13-й.

В самом начале 22 главы появляется Коровьев и на верхней площадке тёмной лестницы беседует с Маргаритой, которая, напомним, была женой очень важной персоны. Следовательно, нам нужно посмотреть в конец 12 главы и обнаружить там диалог Фагота с гражданкой Семплеяровой. Вот только содержание этого общения диаметрально противоположно. В Варьете имел место жанр разоблачения, когда Фагот поведал жене сановника горькую правду. А в пятом измерении Коровьев, наоборот, предпочитает пустить в дело самую что ни на есть сладкую лесть. И, следовательно, врёт! Но с какой же целью? В Варьете явной целью является наказание мужа, для чего под удар ставится сохранение семьи. Так не является ли целью Коровьева в 22 главе, наоборот, удержание жены?

Мы могли бы догадаться, что Коровьев нагло врёт, ещё по двум причинам. Начнём с того, что французская королева, о которой идёт речь, то есть Маргарита Валуа, жена Генриха IV, к сожалению или к счастью, но так и осталась бездетной. А если бы и родила кого-то тайно вследствие своих знаменитых любовных приключений, то и тогда не было бы речи о королевской крови. Кроме того, Автор специально для нас тщательно прорисовал параллели между Воландом и Пилатом, Фаготом и Афранием. Достаточно и того, что изобретателя музыкального инструмента «фагот» звали Афранио. После этого Автор делает всё, чтобы мы убедились, что Афраний – самый лучший профессиональный лжец, античный политтехнолог. Ну и, наконец, совпадение образа Коровьева со словесным портретом сатаны, лукавого тоже наводит на размышления. Короче, при детальном рассмотрении любых слов или ссылок на Коровьева придётся доказывать, что он зачем-то сказал правду, как в случае с Семплеяровым. В общем же случае должна действовать презумпция имманентного лукавства. Или попросту говоря – врёт он всё!

Но ведь как талантливо врёт?! Знает ведь, змей, за какую струну дёрнуть, на какую слабину нажать. Вот и Маргарита реагирует ожидаемо: «– Почему королевской крови? – испуганно шепнула Маргарита, прижимаясь к Коровьеву». Только что она желала отдать всё это опостылевшее светское преуспевание, всё это достойное общей зависти роскошное существование на верхнем этаже столичной жизни ради простой земной любви. И вдруг оказывается, она что-то пропустила, чего-то ещё не достигла в этой самой мирской суете, ярмарке тщеславия. И вот она уже снова прижимается к постылому мужу, которого только что «не узнавала». Эх, вздохнем мы, но разве мы сами устояли бы перед лестью такого масштаба и монархическими перспективами. Хотя понятно, что всё он, Коровьев, врёт: и про причину отсутствия света, и про ежегодный бал, и про сто двадцать одну Маргариту. Нет, конечно, и Коровьева, и самого Воланда с самого начала интересует в Москве одна единственная Маргарита – официальная жена одного и тайная… но не будем забегать вперёд.

Однако, вглядываясь в важные детали, не будем пропускать и такие, которые говорят в пользу нашей подзащитной. Она дала согласие на участие в балу ещё до того, как Коровьев наврал про королевскую кровь. А в таких делах, как мы убедились ещё на примере Иуды, важнее не внешняя форма, а мотив действия. Так вот, изначальным мотивом Маргариты была и остаётся любовь, но подмена мотивации, увод в нужную ему сторону – это любимое занятие лукавого соблазнителя.