MMIX - Год Быка

Теперь можно истолковать и то место в 5 главе, где члены правления пытаются звонить по номеру 930, который не отвечает. Символика числа 900 означает традицию истолкования, к которой должна быть прибавлена мотивация бескорыстной любви к людям. В 5 главе, то есть во время первого издания Романа, такого истолкования не нашлось. Время пришло лишь в 25 главе, где присутствует число 30 и связанное с ним научное откровение. Таким образом, параллель с главой из первого большого ряда содержится в 25 главе в тщательно замаскированном виде. А вот параллель с 15 главой, стадией Надлома лежит ближе к поверхности и вполне различима под маскировочной сеткой «романа в романе». Сама эта маскировка под литературное произведение является аналогом внешней формы сценического представления в 15 главе.

В 15 главе на сцене театра распоряжается Творческий дух в образе конферансье. В 25 главе на сцене ершалаимской Мистерии руководит Воланд в сценической маске Пилата. В 15 главе пассивно, но эмоционально проявляет себя присутствующая московская публика. В 25 главе за кадром присутствует Маргарита, которая эту творческую общественность олицетворяет. Ненастоящий американец Дунчиль виноват в том, что прятал ценности в «навозной куче». Лучший в мире шут, загримированный под африканца, проливает драгоценное вино и тоже пытается спрятаться за «белую женщину».

Аналогом Куролесова в 25 главе является Фагот в маске Афрания, которому поручено изъять у жадного Иуды тридцать сребреников. А вот в пассивной роли несведущего Босого оказывается Каифа, которому тайно подбросили эти ценности. Согласитесь, что в таком сопоставлении число 30 иудиных сребреников вдруг проявляет парадоксальную символическую значимость. Да и сам Иуда, которому посвящена последняя треть 25 главы, оказывается сопоставлен со столь же молодым Канавкиным, любимым учеником ведущего в 15 главе. Канавкин так же разрывается между ролью любимого ученика и лояльностью к ветхозаветной тётке, но выбирает первое.

Эти параллели 5, 15 и 25 главы имеют собственную ценность, но заодно показывают, как нужно подходить к поиску сюрпризов в 26 главе. Главный сюрприз 25 главы мы отыскали на основе явной ссылки из 30 главы. Такую ссылку на 26 главу мы уже обнаружили как взаимное цитирование: Пилат в 26 главе: «И ночью, и при луне мне нет покоя. О, боги!», мастер в 24 главе: «И ночью при луне мне нет покоя, зачем потревожили меня? О боги, боги...»

Роль указателя – как у чаши цекубы, подтверждается близкой аналогией предмета: «И стаканчик подмигнул, блеснул в лунном свете, и помог этот стаканчик». Далее кот подтверждает, что «теперь главная линия этого опуса ясна мне насквозь». Речь об этом опусе – романе мастера. Так что лунный сон Пилата нам нужно сопоставить с 6 главой, а остальной текст 26 главы – с главой 16 про Казнь. Глава 26 «Погребение» тоже про казнь Иуды, а появление Левия продолжает сюжет 16 главы.

Если 26 глава повторяет сюжет 16-й, то не совсем ясна ключевая роль Низы. Но это лишь на первый взгляд, если не вспомнить канонического символа города-невесты. Ершалаим – это невеста Мессии, которая отрекается от него и предаёт римской власти, желая ему смерти. Это, наверное, главный смысл параллели с участием Низы, но не единственный. Для голубоглазой гречанки Низы центр города – не храм, а базар. Она олицетворяет вавилонскую ипостась всякого большого города, даже священного. Показательно и знакомство Низы со сводницей Энантой, имя которой заимствовано Автором у одной из вакханок в свите Диониса.

Близкое древнегреческое имя «Низ» принадлежит критскому царю, погибшему из-за предательства дочери, которая вырвала с головы спящего отца волшебный волос. Это греческий аналог истории библейской Далилы. Вторая ассоциация очевидна для русского читателя – низкая, теневая ипостась души города. Не удивительно, что «тень мессии» Иуда влюблен в «тень невесты». Удивительнее первая ассоциация, намекающая на то, что смерть «тени» лишает силы её хозяина. Впрочем, на это же намекает Бегемот в указательном эпизоде 24 главы: «Поверь мне, что всякую ночь я являлся бы тебе в таком же лунном одеянии, как и бедный мастер, и кивал бы тебе, и манил бы тебя за собою». Это изображение мастера как бестелесного призрака предупреждает о нежелательном повороте событий.