MMIX - Год Быка

Теперь нужно понять, почему эти «пятничные» ключи оказались у таинственного незнакомца. А для этого попытаться разобраться, кто этот незнакомец. Возможно, это и есть ещё один ключ к тайнам 13 главы. Для начала сравним описание незнакомца с описанием мастера, извлечённого в 24 главе из 118-й палаты. Достаточно заметить, что «мастер» из 13 главы – бритый, а несомненный мастер, признанный Маргаритой, бородат. При этом чуть позже специально замечено, что в клинике мастера не брили, а подстригали машинкой бороду. С другой стороны, одежда на мастере из 24 главы больничная, та же шапочка с буквой М, и он сообщает о разговоре с Иванушкой.

То есть мастер из 13 главы – одновременно и тот же самый, и не совсем тот. Конечно, можно считать, что это Булгаков забыл или не успел внести вправки, но нам такой подход ничего не даст. Наоборот, мы обязаны считать, что ключи в руках незнакомца – это предписание Автора искать важный скрытый смысл этой «ошибки». А посему с особым вниманием относиться к любым нюансам. Например, такой тонкий момент: незнакомец описан как бритый в самом начале, когда только заглядывает в комнату, оставаясь на балконе.

«Убедившись в том, что Иван один, и прислушавшись, таинственный посетитель осмелел и вошел в комнату. Тут увидел Иван, что пришедший одет в больничное». Согласно правилам богатого на оттенки русского языка слово «тут» здесь имеет значение указателя на настоящее время события, но его первое значение – вполне пространственное. То есть признаки соседа по палате Иван опознал после того, как незнакомец вошёл в комнату. А пока тот был на балконе, то был бритым и больше походил на портрет Гоголя. Если это не забывчивость Автора, то речь идёт о каком-то иносказании, об аллегории внешнего балкона, связывающего все палаты клиники Стравинского. Уже поэтому есть подозрение, что эта аллегория психологическая. Это подозрение тем более основательно, что мы уже обнаружили ранее параллель между образами Бездомного и новозаветного апостола Павла. Между тем аллегорическая, иносказательная сторона учения апостола Павла, связанная с образами мужа, жены, прелюбодеяния, относится именно к структуре личности, то есть к сфере психологии.

Мне как рациональному аналитику наиболее близок образ доктора Стравинского, поэтому так и тянет увидеть в 13 главе именно скрытое психологическое учение. Начнём с того, что образ балкона, опоясывающего извне весь дом, очень удачно изображает понятие «коллективного бессознательного». При этом осознанная, проявленная вовне часть личности действительно отгорожена от глубин подсознания довольно прочной «решёткой», барьером. А раз так, то со стороны балкона внутрь дома может проникнуть только дух, то есть ипостась коллективной памяти.

Эту догадку косвенно подтверждает ещё одно наблюдение. Снова вернёмся к событиям на грани между 11-й и 13 главами: «Иван, почему-то не обидевшись на слово «дурак», но даже приятно изумившись ему, усмехнулся и в полусне затих. Сон крался к Ивану…» и так далее. То есть Иван находился в полусне и уже видел часть сна, когда к нему явился незнакомец. Это состояние на границе бодрствования и сна может быть отнесено ко всей 13 главе, поскольку после неё в клинике наступает время снов, а в Варьете – время полуночных кошмаров. Между тем не только психологи, но и просто творческие люди могут подтвердить, что именно в сумеречном состоянии на грани бодрствования и сна происходит «обмен мнениями» между сознательной и подсознательной частями психики. Сначала наше сознание вспоминает пережитой день, особенно ошибки, неудачи или загадки. Затем откуда-то из глубины коллективной памяти могут возникать образы и догадки. То есть в этом состоянии возможен диалог между «внешним человеком», то есть сознаваемой частью личности и творческим духом, помогающим решить проблему.

Достаточно легко установить из разговора неизвестного с Иваном, что «мастер» из 13 главы в диалоге с Иваном исполняет функцию нравственной инстанции, оценивающей вчерашние поступки Бездомного. Однако в точно такой же роли днём выступал доктор Стравинский. В чём же разница между этими двумя внутренними арбитрами. Стравинский – арбитр рациональный и сугубо сознательный, опирающийся на внешние, эмпирически выработанные практикой нормы. Незнакомец – это внутренний арбитр, опирающийся на творческую интуицию. Именно поэтому его появление делает доступной для Ивана самооценку художественной ценности собственного творчества.