MMIX - Год Быка

Соответствует политическим реалиям сентября 1993-го года и безуспешная попытка черномордого Бегемота полюбовно договориться с Прохором Петровичем. Ситуация была такова, что от олигархического правительства Черномырдина зависело, в какую сторону качнутся весы противостояния между президентом Ельциным и лидерами Съезда. Почему-то Хасбулатов с Руцким считали, что выдуманный их юристами «автоматический импичмент» сработает сам собой, без политической поддержки других «центров силы». И тогда вся власть, включая исполнительную, должна была сама упасть к ним в подставленные руки. За это дурацкое самообольщение наш Прохор Петрович и поплатился потерей политического веса и даже кворума.

Такое же рациональное истолкование можно дать безличному образу огромной очереди на Садовой, ожидающей второго представления в нашем политическом Варьете. Дело в том, что первое представление связано с изгнанием из власти Лиходеева, горбачёвской номенклатуры. В 1991 году депутатский корпус РСФСР, то есть «тело Прохора Петровича», был на своём месте и активно участвовал в политике, помогая свалить союзный центр и взять власть двум элитным сословиям – «новых русских» и «либеральной интеллигенции», то есть Бегемоту и Фаготу. В 1993 году логика действий Прохора Петровича была тупо и слепо, безголово стереотипной, попыткой повторить пройденное и устранить президентскую власть в РФ так же, как два года назад в СССР. Однако после неудачного визита Бегемота к Прохору Петровичу в дело вмешалась конная и пешая милиция, и второе представление было отменено. Обратим внимание и на то, что изгнание Лиходеева как прелюдия к первому представлению состоялось в 7 главе. А попытка повторить сюжет 7 главы при столкновении с политической реальностью превратилась в свою противоположность. Однако и здесь проигравший поплатился за пренебрежение объективными законами политики.

Что касается километровой очереди на Садовой, то здесь есть лишь одна неточность. Это перед первым представлением в 1991 году очередь протянулась от Триумфальной до Кудринской в виде демонстрации москвичей под демократическими лозунгами, включая «Вся власть Советам». В 1993-м очень похожая очередь под теми же лозунгами тоже прошла по Садовому кольцу до Кудринской, но только от Смоленской. Однако можно ли упрекать в столь малой неточности Автора, который видел все эти образы не живьём, как мы, а через толщу времени в полвека? Точнее будет сказать, что Автор видел не сами события, а тот самый скрытый план будущих событий, о котором толковал Воланд Берлиозу. В таком случае за полвека в небольших деталях план мог быть немного изменён. Как в той известной пьесе: сначала планировали торжества, потом аресты, потом решили совместить.

Есть ещё пара небольших деталей, тоже указывающих на вторичность действий Прохора Петровича. Как мы помним, его верную секретаршу звали немного иностранно – Анна Ричардовна. В литературно-драматическом контексте такое сочетание ассоциируется лишь с одним большим произведением – пьесой Шекспира «Ричард III», в которой главный герой женится на вдове убитого им противника. В конце 1991 года российский Верховный Совет действительно захватил в своё владение и пользование все здания и службы бывшего Верховного Совета СССР. Заодно Автор даёт ещё один пример соответствия женского образа сообществу, связанному с конкретным местом. В политологии такое сообщество имеет своё имя – «аппарат» того или иного института власти. И опять же заметим, что осенью 1993 года аппарат бывшего Верховного Совета был отдельным указом переименован в аппарат Федерального Собрания. То есть Анна Ричардовна не осталась безутешной вдовой.

Греческое имя Прохор, означающее «начальник хора», подходит директору Зрелищной комиссии, а заодно формирует метафору представительной власти как депутатского хора. Тогда другая метафора «хоровой кружок» тоже связана с представительной властью, например с выборами по партийным спискам, которые впервые состоялись в конце 1993 года. Вообще, образ спокойного течения нормальной жизни, которое вдруг периодически прерывается хоровым исполнением одной и той же песни, – очень напоминает навязчивую политическую рекламу партийных списков, которой было особенно много в отчётный период. Кажется, какая-то из партий даже использовала песню про «славное море» в своей предвыборной рекламе. Так что образ регента Коровьева в 17 главе узнаваем в роли сословия политтехнологов – передового отряда либеральной интеллигенции.