Мне 10 лет, и я разведена

У него большая и очень удобная машина. Внутри чисто и свежо, из кондиционера дует холодный воздух, который приятно щекочет лицо. Так здорово. На протяжении всего пути к дому господина Абделя я почти все время молчу. Не знаю, в чем причина: может, стесняюсь или слишком переживаю, а может, просто чувствую себя очень хорошо в присутствии взрослых, которые заботятся обо мне. Абдель Вахед первым нарушает молчание:

— Ты очень храбрая девочка! Браво! Ни о чем не волнуйся. Ты имеешь полное право требовать развода. Множество девочек сталкиваются с подобными проблемами, но, к несчастью, они не решаются говорить об этом вслух. Мы сделаем все возможное, чтобы не позволить тебе вернуться к мужу. Никогда! Обещаю!

Мои губы начинают медленно принимать форму полумесяца. Как давно я не улыбалась!

— Ты просто уникальная девочка! — продолжает нахваливать меня Абдель.

Я краснею.

Добравшись до дома, Абдель Вахед спешит представить меня жене Сабе и детям. Его дочь Шима моложе меня на три или четыре года. Ее комната буквально завалена куклами из серии «Fulla» — восточной версии американской Барби — с блестящими белокурыми локонами. О таких игрушках мечтают все девочки Йемена.

—  Haram [15]!

Реакция Шимы на рассказ матери о том, что меня избивал злой господин, не может быть более естественной. Девочка старательно хмурит брови, подражая взрослым, когда они собираются кого-то отругать. Меня глубоко трогает ее сочувствие. Тепло улыбаясь, Шима зовет меня играть к себе в комнату, потом берет за руку.

Четыре мальчика (очевидно, братья Шимы) смотрят мультики. У судьи Абделя в доме два телевизора, какая роскошь!

— Чувствуй себя как дома, — ласково и радушно улыбается мне Саба.

Вот она какая, жизнь в семье… Опасения не оправдались, меня приняли как родную. Здесь так хорошо! Уверена, что теперь меня обязательно выслушают. И не осудят. И не накажут. Сегодня вечером, сидя по-турецки в гостиной, я впервые нашла в себе силы рассказать свою историю…

4. Свадьба

Февраль 2008 года

Когда я с Моной гуляла по проспекту Хайл, то не замечала, как летит время. Иногда мы так сильно прижимались мордашками к витрине любимого магазина, что вечерние платья исчезали за запотевшим перед нашими глазами стеклом. Можно было часами смотреть на белый свадебный наряд манекена. Настоящее бальное платье! Как сильно оно отличалось от черных покрывал, в которые кутались с головы до ног женщины на улицах.

—  Inch'Allah [16], у тебя будет такое, когда наступит день свадьбы, — шептала Мона, не отрывая от витрины сверкающих глаз, обрамленных платком. Она всегда прятала за ним лицо, когда выходила из дома.

* * *

Мона редко улыбалась. Ей не довелось испытать радостей свадебной суматохи. Сестру выдавали замуж на скорую руку, так что единственной праздничной деталью стало голубое платье. О других обстоятельствах своего замужества Мона предпочитала молчать. С тех пор как ее муж неожиданно исчез в неизвестном направлении, я ни разу не слышала, чтобы она о нем говорила. Наверное, он уехал куда-то далеко от Йемена, но у меня хватало ума не расспрашивать родных о его судьбе. Мона не любила, когда к ней приставали по этому поводу. Сестра ограничивалась тем, что шептала мне на ушко: «Все, чего я тебе желаю, это быть счастливой и найти доброго и заботливого мужа».

Я и представить себе не могла, что этот день наступит так скоро.

* * *

Впрочем, я вообще слабо представляла себе, что такое замужество, и воображала, что на свадьбу обязательно устраивают большой праздник, с кучей подарков, шоколада и драгоценностей. Новый дом, новая жизнь! За несколько лет до этого мне довелось принять участие в некоторых церемониях, когда замуж выходили дальние родственницы. Помню, было много музыки и танцев. Одетые в balto— праздничные черные одежды, — женщины двигались невероятно изящно. На лице — искусный макияж, волосы уложены в парикмахерской, совсем как у моделей, которые изображены на этикетках от шампуня. А у самых кокетливых челка была украшена маленькой заколкой в форме бабочки. На этих праздниках всегда было так весело! Помню, как руки и запястья молодоженов украшали узорами из хны, в основном используя цветочный орнамент. Это выглядело невероятно красиво. Я говорила себе, что однажды и мои руки будут украшены хной.

* * *

Папины слова прозвучали как гром среди ясного неба. Когда Abaобъявил, что настал мой черед, я не сразу поняла, о чем он говорит. И вначале даже восприняла эту новость с некоторым облегчением, словно наконец-то появилась надежда на спасение: жизнь дома стала просто невыносимой. С тех пор как отец потерял работу в муниципалитете, он так и не смог устроиться на постоянную службу. Мы всегда были должны хозяину квартиры, который регулярно угрожал нас выселить.