Мне 40 лет

— Дважды боялся. Боялся написать и не попасть в ногу и боялся признаться себе в этом. Ненавидел советскую власть и надеялся получить от неё орден Дружбы народов за вклад в литературу, — ответил собеседник. — А вы читали книгу Белинкова?

— Нет. А кто это?

— Это очень серьёзный литературный критик, сосед Олеши по писательскому дому в Лаврушинском. Он эмигрировал и издал на Западе толстый том «Юрий Олеша. Гибель и сдача советского интеллигента».

У меня внутри всё задрожало. Я копалось в архивах, шифровала словосочетания, а где-то уже существовал килограмм книжных страниц с разгадками.

— Как можно достать эту книгу? — взмолилась я.

— Она мало у кого есть. Но у меня есть, — улыбнулся он. — Похоже, вы на многое готовы ради нее.

— На всё, — ответила я.

— Вот и отлично. Вы получаете книгу, после того, как я получаю вас, — улыбнулся он.

Я выронила чашку с кофе. Такие формулы без малейшего стеснения произносили малоаппетитные завотделами поэзии и редакторы журналов, но они торговали печатными площадями. А тут фанат Олеши предлагал другому фанату книгу за постель. Главное, что он был хорош собой, умён, высок, бородат, обаятелен. Представляю, что по этому поводу сказал бы сам Юрий Карлович.

— Зачем вы это говорите? — обиделась я. — У вас были большие шансы развить интригу без товарно-денежных отношений.

— Я понял, но так надёжней.

— Мы по своей воле устраиваем из постели гадость.

— Я не тороплю. Куски из этой книги были со скандалом напечатаны в журнале «Байкал». Можете взять их в библиотеке и понять, насколько вам нужна книжка, тогда позвоните. Только учтите, во многих библиотеках эти номера журнала изъяли.

Прямо из-за стола я побежала в библиотеку ЦДЛ. Там «Байкал» был «полуизъят». Мне его дали по блату. Я села в читальном зале и чуть не застонала от радости, здесь были все ключи к Олеше. Вечером позвонила красавцу литературоведу. Конечно, никогда бы не позвонила, если б он не был так хорош собой.

— Мне нужен Белинков, вы мне действительно нравитесь, но меня пугает роль проститутки, — сказала я.

— Что же делать? — хихикнул он.

— Дайте мне книгу сначала.

— Вы продинамите.

— Почему вы настолько не уверены в себе при такой внешности?

— Есть опыт.

— Вы себя ведёте как мелкий Мефистофель.

— Как крупный, у меня рост метр восемьдесят семь.

Он приехал наглаженный и торжественный, с бутылкой водки. Мы долго не могли взять нужный тон, он рассказывал о диссертации, я даже подумала, что перешли к человеческим отношениям, и попросила книгу. Не дал.

— Ну тогда торопитесь, клиент, не рассиживайтесь, — рявкнула я.

— Подождите, мне для этого надо выпить бутылку водки, — жалобно ответил он.

Ещё немного, и я послала бы его вместе с книгой. Но к донышку бутылки глаз у него заиграл, он стал свободен, обходителен, ослепителен, и всё, что происходило в постели, было божественно.

— Ты что, идиот? — спросила я утром. — К тебе женщины должны в очереди стоять!

— Во-первых, я очень застенчив. Во-вторых, когда я был маленький, если я приходил из школы с пятёркой, мама меня целовала, если с четвёркой, целый день со мной не разговаривала. Я привык покупать женщин, но никто не хочет встречаться со мной во второй раз

— Я тоже не буду.

— Но ведь было хорошо.

— Пока я не вспоминала, что всё происходит за гонорар. Слушай, есть масса баб, мечтающих спать с мужиками за что-то, хоть за три копейки. Почему бы тебе не жить с ними?

— Они мне противны.

Так и разошлись. Я — с томом Белинкова, он — с комплексами. Случайно видеться нам было негде. Я встретила его через десять лет. Он был такой же красавец, только посеребрённый сединой, и совсем спивающийся. С ним была злобная страхолюдина, представленная женой.

Я написала первую серьёзную пьесу. Она называлась «Завистник». Все ахали, но никто не поставил. Ее репетировал в бывшем помещении журнала «Театр» и даже прогонял на зрителе покойный Александр Демидов. Но в процессе постановки у него всё время менялись жёны и возлюбленные, которых он вводил на главную роль. Спектакль от этого трясло и будоражило, тем более, что в перерывах дамы ещё и выясняли отношения.

Пьеса очень понравилась Зиновию Гердту, он был другом Олеши, но от предложения сыграть главную роль отказался. Сказал: «Куда мне, я некрасивый, хромой, а Юра был красавец. В него были влюблены все официантки «Националя»».

Итак, я выполнила лирический список, написала пьесу и немного привела в порядок свою психику после двухлетнего сидения с детьми. Но когда сыновья вернулись с отдыха бледные худые и задёрганные, поскольку Саша, его родители и моя мама провели время в разборках о том, кто правильно воспитывает детей, поклялась больше ни разу до совершеннолетия не отпускать детей на лето.