Мне больно, Олег!

Руки ложатся на ее зад и уже не стесняясь стискивают и мнут, шлепают по самым ярким местам. Ксюша крутится в моих руках, похныкивая спросонья.

И только когда мои пальцы ныряют в ее уже влажную глубину, она вдруг замирает и испуганно пищит:

– Мне надо в душ!

– Потом сходишь.

Переворачиваю ее на живот и подтыкаю подушку под зад. Раскрасневшийся зад торчит выше головы, алые отметины так и умоляют отшлепать ее еще раз. И я не удерживаюсь, прикладываясь тяжелой рукой. В паху взрывается бомба. В голове мутнеет. Наклоняюсь и под тяжелое сопение и всхлипы впиваюсь зубами в розовую плоть.

– Ой-ой-ой! – Верещит Ксюша, но я давлю ей на затылок, заставляя уткнуться в матрас.

Отпечатки зубов смотрятся на ней как родные.

Хочется еще помучить, потрахать пальцами, поиграть с ее узкой попкой, но утренний стояк намекает, что лучше сейчас без выебонов, по-простому. И я впиваюсь в ее нежную кожу пальцами, развожу коленом бедра шире и натягиваю сразу, одним движением до предела, чуть не взвыв от того, какая она тугая и узкая.

Бедрами об упругий зад. Нннна, детка! Получи, сучка!

Сквозь зубы матерюсь и не могу остановиться, отвешивая смачные удары с каждым толчком в ее горячее тело. Наматываю волосы на руку и тяну к себе, выгибая в неудобную стремную позу. Ксюша хрипит, и я кусаю губы, запрокидывая ее голову. Пережимаю локтем горло и долблюсь со всей дури, пока она дергается и хрипит, ловя ртом несуществующее дыхание.

Выдергиваю член из нее, переворачиваю на спину и тащу за волосы к нему, вынуждая слизать ее собственный сок с разбухшего ствола. Влепляю пощечину, еще одну и распластываю как курицу на противне, широко разводя вытянутые ноги в стороны.

Она послушна и покорна, позволяя вертеть себя как куклу, выкручивать в любые позы, сжимать соски до вскриков, шлепать по сиськам, кусать, сжимать, мучить. В этом простом, без девайсов, трахе столько сладости и сжимающей яйца похоти, что я с трудом удерживаюсь, чтобы не спустить на нее прям так.

Но внутри, вплотную долбя в матку, намного кайфовей. Она вспотела, дергается, вскрикивает и морщится от каждого движения, а я держу ее ноги разведенными в шпагате и врываюсь раз за разом с оттяжкой.

Уффф…

Перед глазами звезды, в пояснице тянет, яйца звенят.

Медленно выхожу из нее, не удержавшись, прихватываю зубами лодыжку и только после этого падаю рядом.

Молдаваночка моя еще любила все-все язычком вылизать. Нижние мазохистки только по приказу. Ксюше это в голову не приходит. Досадно. Морщусь.

Она с трудом переворачивается на живот и смотрит на меня несчастными глазами. Теперь-то что не так.

– Олег… – тихо.

– Можешь идти в свою ванную, – откликаюсь лениво.

– Я не про это… Ты…

Закидываю руки за голову и смотрю в потолок.

Что именно «ты»? «Ты меня любишь?» Будет дурой, но и таких можно мучить.

– Ты меня себе оставишь?

А голосок дрожит.

– Да.

Она еле слышно выдыхает и так мило прижимается ко мне, трогательно обхватывая руку и потираясь лбом о плечо, что я решаю добавить:

– Ты еще не все попробовала. Я еще не все на тебе испытал.

Розги.

Трость из ротанга.

Длинномерные плети.

Кошка.

Паддл.

Веревки.

Анал.

Ошейник шипами внутрь.

Иглы. Повторить иглы.

Скальпель. Расширители до боли.

Перед глазами все плывет и рот наполняется слюной.

– Если ты готова остаться…

– Готова.

Поворачиваюсь к ней, ловлю взгляд и медленно, не разрывая контакта, выкручиваю ее сосок. Сначала просто сжимая и дожидаясь, пока поморщится. А потом с силой, не жалея, до боли и перехваченного дыхания.

– Тебя все устраивает? – Улыбаюсь, а сам пью и не могу напиться этим страданием в глубине ее взгляда. Мучением, холодной кожей, пульсирующими зрачками, дрожью и напряжением.

Больно. Ей так больно. Мне так сладко.

– Ну?

– Да! – Вскрикивает она, когда я закручиваю сосок совсем безжалостно. – Да! Да! Да!

– Молодец.

Отпускаю и дую на него, воспаленный и напряженный. Беру мягкими губами, засасываю.

Ксюша стонет. Мучительно и сладко. Дышит часто, сжимает бедра, но видно, как блестит вытекающая смазка.

Сжимаю ее шею рукой сзади, вставляю пальцы в тугую пизду и бешено дрочу, теребя клитор и растягивая ее внутри. Жестко, как мне нравится. Как ей нравится, потому что она выгибается и отталкивает меня, но я чувствую, как мокро у нее внутри и как напряжен живот.

Прикусить сосок и большим пальцем по клитору жестко, тяжело, безжалостно.

Ее бьют судороги, но она никак не может кончить. Больно.

Сука…

Перегибаюсь и вытаскиваю из коробки наш всеми любимый Маджик Ванд. Сразу ставлю мощность отбойного молотка. Втискиваю внутри нее почти всю ладонь, а сверху прислоняю вибратор.

Она кричит. Соседям будет несладко. Ладно, похуй, утром можно. Она кричит, она вырывается, она пытается уползти, но ее тело беззащитно. Это боль, это жесть, но дикая вибрация Маджика не оставляет ему шансов, и Ксюша срывает горло, кончая надетой на мою руку как игрушка.

– Вот теперь иди в душ, – ухмыляюсь я. – А потом приготовишь завтрак.

По утрам