Мне больно, Олег!

От массажа и умащения тела бальзамами пришлось отказаться: не зажила еще вырезанная на бедре роза, да и синяки со следами от порки даже у мастера эпиляции вызывали подозрения. Хотя, вот на мой вкус, я бы пережила три самых жестоких практики от рук Олега, чем одну восковую эпиляцию в салоне! Увы, выбора мне никто не предлагал, так что перед желанной пыткой пришлось вытерпеть пытку нежеланную. Зато облегающая тело, впивающаяся в кожу черная сетка, несмотря на неудобства, рождала только сладкое предвкушение. Повертевшись перед зеркалом, я взяла ножницы и разрезала несколько ячеек на бедре, чтобы розовые шрамы розы было виднее. Было даже жаль, что скоро они поблекнут и из алой ставшая розовой, роза станет совсем белой. Все равно красивой, но белой… Мои алые губы напоминали мне о крови, которую я тоже стала любить. И алые туфли на высоченной шпильке. Я прошлась в них от стены до стены по всей огромной студии Олега, вспоминая навыки с курсов. Я умела ходить даже на пятнадцатисантиметровых шпильках, но подозревала, что в этих туфлях мне придется разве что лежать…

Увлеченная цокотом железных набоек по плитке кухонной зоны, я не услышала, как открылась дверь. Только повернулась и наткнулась взглядом на горящие огнем глаза Олега.

Он стоял в дверях, медленно стягивая с себя галстук и не отводя от меня завороженного взгляда.

– Сядь на стол, – сказал он тихо, но вибрация в его голосе запустила вибрацию во всем моем теле.

Я медленно прошла мимо него, покачивая бедрами при каждом шаге, поставила ногу на стул, склонилась и выгнулась, демонстрируя себя и дождалась тихого выдоха. Оперлась и в одно движение перемахнула, садясь на каменную столешницу. Посмотрела на Олега и медленно развела бедра.

Он шагнул ко мне, стремительно сдергивая с себя рубашку. Он крайне редко мучил меня одетым. Торс почти всегда был обнажен, и мне нравилось смотреть, как двигаются его литые мышцы, когда он замахивается плетью. Больше всего мне нравилось, когда он переодевался в кожаные штаны, но иногда, как сейчас, его нетерпение было столь велико, что он оставался в брюках. Это тоже было неплохо. В них было намного лучше видно, когда у него вставал на меня.

Одно дело, когда мужчина причиняет тебе боль, и наслаждение этим видно только в его расширившихся зрачках, и совсем другое, когда эрекция рвет ткань от каждого моего вскрика.

Это не шутки. Это… захватывающее ощущение, которое не дано испытать "нормальным" женщинам, которые занимаются сексом под одеялом в темноте. Олег вжал себя между моих раздвинутых ног, сразу атаковав мои губы, впился в них жестоким поцелуем. Пальцы привычно погрузились в мои волосы, чтобы оттянуть голову назад, заставить слезы брызнуть из глаз. Все это сразу вызывало жар между ног, тяжелую тягучую волну и мурашки от предвкушения.

– Секунду… – прохрипел Олег, отступая от меня и не отводя взгляда, будто я сейчас же испарюсь.

Два шага к кровати. Коробка. Два шага обратно.

Я закрыла глаза, чтобы не видеть, что у него припасено на сегодня.

Но услышав характерные звуки, распахнула их обратно.

Олег уже натянул голубые перчатки и открыл коробку с иглами. Он достал одну. Тонкую, с желтой головкой. И повернулся ко мне. По губам его блуждала нежная опасная улыбка.

А я… а меня как заморозило. Горячая кровь, разбегавшаяся по венам, замедлила свой бег, застыла от моего ужаса. Заледенела. Молча, с прилипшим к нёбу языком, я смотрела, как приближается сверкающее острие…

Даже "нет" вымолвить я не могла. Все готова была стерпеть, но…

– Олег… – вытолкнула из себя хрип.

– Все хорошо, маленькая… – голос у него был противно-липкий и радостный, от чего стало еще хуже. – Все будет хорошо. Это самая тонкая. Ты даже не почувствуешь.

– Олег… – мне казалось, я умоляю, валяюсь у него в ногах, кричу, выплакиваю свой страх. Но это было в моей голове. В реальности я сидела на столе с напряженными до каменного состояния мышцами и внутри меня росла истерика.

– Смотри, девочка моя… Смотри… – он даже облизнул губы. Его рука легла на мою грудь, он слегка сжал ее и приставил кончик иглы к коже.

Я сделала глубокий вдох. Ведь я могу просто потерпеть ради него? Могу же? Кто бы мне раньше сказал, что я буду кончать под ремнем или плетью! Ведь я не знала себя! Может быть, здесь тоже не знаю? Задержала дыхание… Я же не боюсь, когда кровь берут на анализ… Что тут страшного?

Но когда кончик иглы проткнул кожу, совершенно нечувствительно, но мне почему-то послышался хруст, я дернулась и вскрикнула.

Игла прорвала кожу, полилась тонкая струйка крови, а я вскочила и отбежала в сторону.

– Нет! Нет! Нет! НЕТ!

То слово, что я не могла вытолкнуть из себя, теперь сыпалось без остановки. Даже когда Олег из недоумевающего стал злым. Даже когда кинул иглу в мусор и раздраженно стянул перчатки. Даже когда захлопнул коробку и отбросил в сторону. Я продолжала твердить это "нет", заливаясь слезами. – Нет! Нет! – твердила я ему.

– Нет так нет… – в голосе не было ни похоти, ни утешения. Холод и сухость. – На кровать.

Я забралась туда прямо так, в туфлях, в шок забыв их снять, но уже не решилась дернуться.