Мне бы хотелось, чтобы меня кто-нибудь где-нибудь ждал…

Сегодня вечером состоится Главный прием сезона, Граф и графиня де Ларошпуко дают бал в честь своей младшей дочери Элеоноры. Съедется весь цвет общества, от Майенны до самых дальних уголков Бери - сплошь аристократические фамилии. Наследниц состояний - хоть ложкой ешь.

Деньги. Не какой-то там дешевый пафос, а запах настоящих больших денег. Декольтированные платья, белые плечи, жемчуга, длинные суперлегкие сигареты и нервные смешки. Франк-иголка и Александр-нитка такой вечер, уж конечно, не пропустят. Для них - это целое событие. В глазах этих людей даже самый богатый фермер все равно остается крестьянином, а самый образованный фабрикант - поставщиком. Тем приятнее будет угоститься их шампанским и побаловаться с их дочками в кустах. Девчонки-то - не такие уж недотроги. Они ведут свой род непосредственно от герцога Бульонско-го и всегда не прочь продолжить последний крестовый поход.

У Франка нет приглашения, но Александр знаком с дворецким: никаких проблем, сунешь ему сотню и проходи, он даже, как принято в лучших домах, рявкнет твою фамилию, если пожелаешь.

Машина - вот загвоздка. Машина - весомый аргумент, чтобы уболтать девицу, которой не нравятся колючие кусты.

Если киске не хочется слишком рано возвращаться домой, она целует на прощание папочку и ищет рыцаря, который бы ее потом отвез. Без машины в этих местах, где люди живут за десятки километров друг от друга, тебе ничего не светит, так девственником и помрешь.

Только вот с машиной проблемы. Франк сегодня остался без своей красавицы - она в ремонте, а Александр лишился маминого автомобиля - мама укатила на нем в Париж.

Что остается? Небесно-голубой драндулет с вонючими белыми потеками на сиденьях и дверцах. На полу солома, на ветровом стекле наклейка «Охота - закон природы». Боже, какая гадость.

- А твой предок? Он дома?

- Уехал.

- А его тачка где?

- Ну… здесь, а что?

- Чего это она здесь?

- Жан-Раймон должен ее вымыть. (Жан-Раймон - сторож.)

- Так это ж классно!!! Возьмем тачку на один вечер, потом поставим на место, Все будет тип-топ, никто и не узнает.

- Не, Франк, ни за что. Не выйдет…

- Да почему?!

- Ты соображаешь, случись что, он же меня убьет. Нет-нет, ни за что…

- Да что может случиться, рохля ты несчастный? Ну что, по-твоему, может случиться?

- Нет-нет.

- Е-мое, да кончай, чего ты заладил: «не» да «не»? Всего делов-то - пятнадцать километров туда, пятнадцать обратно. Дорога прямая, время позднее, ни одной собаки не встретишь, сам посуди - чего бояться?

- Если что случится…

- Да что, ЧТО, черт побери, может случиться? Ну скажи мне, ЧТО? Я три года как права получил, ни разу ни одного прокола, понятно? Ни разу. Зуб даю, что все будет в порядке. - Франк подкрепляет свои слова соответствующим жестом.

- Не, так не пойдет. Отцовский «ягуар» - ни за что!

- Японский бог, это ж надо быть таким идиотом!

- …

- Ну и что мы будем делать? Поедем к Ларош-как-их-там в твоем вонючем курятнике на колесах?

- Ну да…

- Постой, но мы же должны захватить твою кузину и еще заехать за ее подружкой в Сен-Шинан?

- Угу…

- И ты думаешь, они сядут своими нежными попками на эти засранные сиденья?

- Да не…

- Ну, ты понял?… Берем тачку твоего старика, едем себе спокойненько, потом возвращаем ее по-тихому, откуда взяли, и все дела.

- Не, не, «ягуар» - ни за что. (Пауза.) Только не «ягуар».

- Что ж, тогда я найду, с кем поехать. Ты совсем сдурел. Там будут такие кадры, а ты хочешь, чтобы мы явились на твоем фургоне для скотины. Еще чего не хватало. Да он, вообще, хоть на ходу?

- Угу, на ходу.

- Е-мое, ну ты даешь…

Девермон-Младший трет щеки.

- Без меня ты все равно туда не попадешь.

- Ну и хрен с ним, уж лучше совсем не ехать, чем на такой колымаге… Проверь, чтоб у тебя там кур внутри не осталось!

* * *

Обратный путь. Пять часов утра. Двое подвыпивших, усталых парней, от которых пахнет табачным дымом и потом, но не сексом (что поделаешь, раз на раз не приходится).

Двое притихших парней на шоссе между Бонеем и Сиссе-ле-Дюком в департаменте Эндр-и-Луара.

- Ну что, видишь… не разбили мы ее… А?… Видишь?… И нечего было мозги компостировать, «не» да «не». Пускай себе старина Жан-Раймон завтра драит папочкину машину…

- Пфф… Толку-то… Могли и на той поехать…

- Да уж, с этим - облом… Он чешет у себя в паху,

- …И выбирать-то особо не из кого было, да?… Вообще-то… я завтра с одной встречаюсь на корте, такая блондинка, с большими сиськами…

- Какая это?

- Знаешь, та, которая…

Эта фраза так и осталась незаконченной, потому что некий кабан, здоровенный свин центнера в полтора весом, как раз переходил дорогу, почему-то не посмотрев, дурень такой, ни направо, ни налево.

Кабан очень спешил: наверно, тоже возвращался со своей кабаньей вечеринки и боялся, что папа с мамой будут сердиться.

Сначала они услышали визг тормозов, а потом - оглушительное «бам!» где-то спереди. Александр Девермон сказал:

- Писец.

Они открыли дверцы и вышли посмотреть. Кабан - наповал, правое переднее крыло - вдребезги, фары, бампер, решетка радиатора… Даже эмблема «ягуара» погнулась. Александр Девермон повторил:

- Писец.