Мне бы в небо

В ожидании матери я допиваю пиво. На вкус оно точно клей, на который лепят фотографии в альбом.

— У вас там дождь? — спрашивает мама.

— Здесь не бывает дождей. Это пустыня. А что касается истории с собаками… я не верю, мама.

— Портленд — не в пустыне.

— Я в Неваде. Джулию едва ли не насильно выдают замуж. Разумеется, она сбежала. Разве вы не понимаете? Дом, который для нее выбрала Кара, все приготовления… как будто вы выставляете Джулию в музее.

— Ты мне соврал, — говорит мама. — Где ты находишься, Райан? Точно не в Неваде, ведь так? Ты, должно быть, в Де-Мойне, в ста милях от дома, просто тебе лень приехать и помочь.

— Ты сама знаешь, что это не так, мама. Что бы ты ни думала, я все-таки в Неваде. И силовое поле продолжает действовать. Нам обязательно ругаться?

— Кара говорит, тебя уволили.

— Конечно, ей лучше знать. Ты это придумала.

— Просто хотела проверить.

— Я очень хочу, чтобы на этой неделе никто ничего не сочинял.

— Ты сам сказал, что ты в Орегоне.

— Я ответил ударом на удар. Давай лучше поговорим о Джулии.

— В первую очередь меня беспокоишь ты. Джулия, по крайней мере, знает, от чего она бежит.

— Как глубокомысленно. Полагаю, ты сейчас читаешь последний роман какой-нибудь знаменитой писательницы.

— Я не хочу гадать, где мой сын. Мне это неприятно, Райан. Не исключено, что ты в Японии и у вас уже наступило завтра. Увидимся в пятницу. Мы перегружаем линию.

— Я тебя люблю. И неважно, что ты думаешь. Поздравь Берта и держи меня в курсе насчет Джулии.

— Ты надолго приедешь? Только на выходные? Или дольше?

— Я перемещаюсь отрезками. Скоро и до вас доберусь. Ты плачешь?

— Да, чуть-чуть.

— Я тоже.

— Знаю.

Я наливаю себе воды, чтобы выпить в постели, но она пахнет хлоркой, поэтому я беру мелочь и выхожу в коридор купить содовой. На ручке двери висит бумажное меню, и я просматриваю несколько вариантов раннего завтрака. Кофе, сок, булочки — без изменений. Если бы вдруг стены сделались прозрачными, во всех номерах было бы одно и то же — люди спят с включенным телевизором, оставив вещи у постели, приготовленная на завтра одежда висит на спинке стула. Мы путешествуем поодиночке, но имя нам — легион.

Аппарата с колой нет там, где он должен стоять, — в нише у лестницы. Я разочаровался в «Хомстеде» — они упускают такие вещи. Их марка — предсказуемость, и если бы я давал им консультацию, то лишил бы этого звания все, что не соответствует шаблону.

Я спускаюсь этажом ниже и возобновляю поиски. Обычно я избегаю употреблять кофеин на ночь, но вести о Джулии не дадут мне уснуть. Наверное, отчасти я желаю, чтобы она и дальше оставалась в тени. Где бы ты ни была, сестренка, — не сходи с места. Обнимай подушку. Не подходи к двери. Кейт — хороший парень, и Кара желает тебе добра, но это ведь твоя жизнь. Просто позвони мне, ладно? У тебя есть мой телефон? Позвони, Джулия.

Наконец я нахожу красный аппарат с кока-колой и бросаю в щель четвертаки. С глухим стуком выпадает банка. Говорят, если бросить монетку в колу, она растает. С тем же успехом можно пить неразбавленный растворитель.

— Вот вы где, — говорит женский голос.

Это Алекс, моя знакомая с самолета. Я машинально застегиваю пуговицы на рубашке.

— Какой сюрприз, — говорит она. Алекс в мешковатой розовой пижаме, от которой пахнет сухими простынями. Она меньше ростом, чем я помню, изящная и похожая на котенка, волосы собраны в растрепанный пучок. Мои нервы возбуждены пребыванием в стрип-клубе, во мне пробуждается вожделение, и я делаю шаг назад, чтобы наши ауры перестали смешиваться.

Я спрашиваю, как поживает ее кот.

— Он у ветеринара. Вы были правы, зря я взяла его с собой. Я ошиблась с дозой. Наверное, следует вернуть его в питомник. Я не умею обращаться с животными.

— Мне очень жаль. Это жестокий урок.

— Как прошла встреча?

— Без особых трудностей. А ваше мероприятие?

— Собрали сто тысяч. Моя стерва произнесла речь насчет льготного страхования. Нашла о чем говорить. Впрочем, я не рассчитала с едой. Половина осталась.

Свет от аппарата окрашивает алым лицо Алекс. В коридоре приоткрывается дверь, и высовывается чья-то рука с меню. Мы понижаем голос. Отель все глубже погружается в сон, а я перевожу взгляд на босые ноги Алекс — она поджимает и расслабляет пальцы, пока мы болтаем. Некогда она покрасила ногти на ногах, но лак облупился, не считая нескольких красных крапинок возле кутикул. Я помню эту картинку со времен старшей школы, и мне она нравится.

Вдруг становится очевидным, что именно сейчас произойдет между нами; единственный вопрос — как. Удалиться в один из наших номеров значит — забыть, что мы не студенты, а взрослые люди. У нас есть свои правила, нормы, житейские соображения. Если мы хотим сохранить самоуважение и поддержать образ осторожного, опытного, зрелого человека, преодолевающего любые трудности, нужно пойти куда-нибудь еще, а потом вернуться в отель.