Мне было 12 лет, я села на велосипед и поехала в школу

Я испытала облегчение. Если бы мне дали волю, если бы я могла продолжать и дальше, как мне того безумно хотелось начиная с 15 августа 1996 года…

«Ты видел, что ты сделал? Ты видишь, где ты теперь? Ну что, получил свое?»

Как в двенадцать лет. Во мне была все та же злость, что и тогда. Возможно, у меня бы появилась безумная идея попросить разрешения посетить дом вместе с ним. Чтобы в его голову психопата хорошенько запало, что теперь все кончено.

«Ты видишь? Я не боюсь. Я даже иду вместе с тобой!»

Но, наверно, в конечном итоге нет. Думаю, что стойкий солдатик переоценил свои силы.

В своей заключительной речи мэтр Ривьер сумел с чувством сказать, как мне удалось выстроить заново мое существование маленькой девочки, затем подростка, чтобы наконец предстать на этом суде и прямо глядеть ему в лицо.

«Мадемуазель Дарденн не хочет, чтобы вы представляли, а хочет, чтобы вы знали, что в шестнадцать лет она была влюблена и что она должна была обосновать некоторые свои отказы. Было унизительным объяснять другому человеку, что этот отказ вовсе не связан с тем, что ей неприятен человек, которого она полюбила. Но между ними, Дютру, стояло ваше зловонное дыхание, ваше животное пыхтение и ваши грязные лапы. И, однако, они любили друг друга! Они занимались любовью, Дютру! У них был тот опыт, которого вы никогда не переживали. И это несомненная победа Сабины».

Он имел наглость пробормотать в конце речи, что «он не ревнивый» и что он желает мне прекрасной жизни. Кто мог понять подобного психопата?

Суд, прокурор и присяжные.

Обвинительное заключение было ясным, вопрос о мифической сети больше не стоял, речь шла лишь о группе злодеев. О похищениях, об изнасилованиях, о лишениях, убийствах и издевательствах.

Присяжные должны были ответить на двести сорок три вопроса «да» или «нет».

И кара пала на преступников без смягчающих обстоятельств. Пожизненное заключение, сопровождаемое передачей в распоряжение правительства на десятилетний срок для Дютру.

Ему предстояло выпить свое наказание до дна, как он пил кофе.

Его жена Мишель Мартен: тридцать лет тюрьмы. Лельевр: двадцать пять лет. И пять лет для Ниуля, последнего обвиняемого, мошенника, наводчика, вора, но не имевшего в глазах присяжных ничего общего с «сетью», которую всеми силами хотел навязать ему Дютру.

Теория первых дознавателей, Мишеля Демулена и Люсьена Массона, а также следователя Ланглуа наконец восторжествовала. «Господин, который сторожил меня», был извращенцем, действовавшим в одиночку.

Вот все и закончилось. Обвиняемые могут подавать кассационные жалобы, и один и другой, если они считают себя задетыми в ходе процесса.

Вот извращенец-одиночка уже это сделал, теперь ждет ответа. Но я не зарыла топор войны. Я не могу проникнуть в мозг психопата, но мне бы хотелось понять, на что это похоже, как это происходит и почему.

Может быть, это сделает меня умнее.

Я вновь обрела свою личную жизнь и своего приятеля, которого мне пришлось оставить на время этого безумного процесса. Я опять вернулась на работу, опять езжу на пригородной электричке, которая действует мне на нервы, опять ловлю на себе странные взгляды. Один раз у меня даже попросили автограф, отчего я страшно рассердилась.

В толпе людей и журналистов, которые ждали у выхода из Дворца юстиции, я часто сознавала, что мне предстоит прокладывать путь среди любопытных зевак.

И потому на этот раз я добровольно отгородилась от них, чтобы собрать кусочки этой гигантской мрачной мозаики, в которой я выжила. Я хотела разложить их по-своему в памяти так, чтобы это было окончательно. Чтобы это стало обычной книгой на полке.

И чтобы я смогла побыстрее забыть о ней.

Сабина Дарденн, лето 2004 года.

БЛАГОДАРНОСТЬ

Особенно хочу поблагодарить:

Мари-Терез Кюни и Филиппа Робине, а также всех тех, кто помог мне сделать эту книгу.

Мэтра Ривьера и мэтра Парисс, к которым я испытываю огромное доверие. Они поддерживали меня, советовали, защищали… и продолжают это делать до сих пор.

Мою бабулю, которой уже нет в живых и которой мне так не хватает.

Мою маму, несмотря на все разногласия. Она у меня одна!

Моего отца.

Моего спутника, который добровольно отошел в сторону на время процесса, но который поддерживал меня тогда и сейчас поддерживает, а также и его семью.

Жака Ланглуа, следователя.

Мишеля Демулена, человека, к которому я испытываю большую привязанность, а также всех следователей участка Нёфшато.

Я благодарю:

Мою старшую сестру, бывшую там ради меня.

Мою подругу Давину, которая всегда готова меня выслушать.

Летицию, которая, несмотря на прежние разногласия, поддерживала меня во время процесса и с которой я сохраняю добрые отношения.

Замок Пон д'Уа, в котором мы жили в течение 4 месяцев.

Комиссаров Шулля и Симона, которые сделали все возможное, чтобы организация процесса была удобной для меня, и всех остальных сотрудников учреждения.

Жан-Марка и Анну Лефевр, которые принимали нас у себя с распростертыми объятиями.