Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой

Покорный воле деспота, молча терял боевых соратников предавший их маршал В. Блюхер. Один за другим исчезали его заместители, комиссары, комдивы — Я. Покус, Г. Дзызу, И. Вайнерос, А. Балакирев, И. Флеровский, С. Беккер, В. Рохи, Л. Гавро, Л. Фирсов и многие другие. На многочисленных партсобраниях выискивали в биографиях командиров сведения о родственниках, знакомых, о дружбе с уже разоблачёнными и ошельмованными «врагами», о колебаниях, отступлениях и несогласиях с линией и курсом партии, доводя подозреваемых до самоубийств…

Возможно, что-то предчувствуя, Николай Лухманов уезжает с семьёй на весь июль в отпуск. С женой и сыном он навещает отца в Поти, где знакомится с Ольгой Михайловной и сводным братом Владимиром. Несмотря на годы, Дмитрий Афанасьевич оставался бодр и энергичен. На его кителе сын заметил очередной нагрудный знак — «За активную работу на водном транспорте».

В начале ноября 1936 года капитан даже решился «тряхнуть стариной» и совершил «спецрейс» в порт «Аликанте» республиканской Испании в качестве дублёра старпома парохода «Трансбалт» Черноморского пароходства. Во время разгрузки судно подверглось воздушной бомбардировке франкистами, но обошлось. Свои впечатления о походе старый моряк поведал читателям (под псевдонимом Д. Афанасьев) в газете «Водный транспорт»[868]. Но везло не каждому. 14 декабря в одном из рейсов был потоплен испанским крейсером на подходе к Картахене теплоход «Комсомол» с грузом (водоизмещением 10 950 тонн). Директор техникума откликнулся на трагедию инициативой сбора денег в фонд постройки нового «Комсомола» и внёс в него первые 650 рублей, собранные студентами и преподавателями учебного заведения[869].

На обратном пути Николай Лухманов посетил Севастополь, в Симферополе он оставил 7-летнего Диму на попечение бабушки Веры Николаевны (и её мамы) и с тяжёлым чувством вернулся с женой в Хабаровск, где узнал об аресте коллеги — полковника Н. Вишневецкого… Не миновала чаша сия и недавнего отпускника:

Я, помощник оперативного Уполномоченного Особого отдела ОКДВА и 5-го отдела Управления ГБ УНКВД по Дальневосточному краю сержант ГБ Мамонов, рассмотрел следственные материалы на помощника начальника отделения РО ОКДВА капитана Лухманова Н. Д. и нашёл, что он достаточно изобличён как участник троцкистской японо-шпионской организации.

Руководствуясь статьёй 146 УПК РСФСР, я постановил — Лухманова Н. Д. привлечь в качестве обвиняемого в контрреволюционных преступлениях по статьям 58–1 «б», 58–8 и 58–11 и избрать содержание под стражей в комендатуре УНКВД по Дальневосточному краю (в Хабаровске).

Согласен. Зам. начальника ОО ОКДВА и 5-го отдела УГБ УНКВД по ДВК майор ГБ Булатов.

Примечательно, что сами следственные материалы в деле № 974 615 отсутствуют. Но постановление об аресте от 21 августа 1937 года санкционировал врио военного прокурора ОКДВА бригвоенюрист В. А. Блауберг и утвердил начальник УНКВД по ДВК печальной памяти комиссар ГБ 3-го ранга Г. Люшков, назначенный на эту должность всего лишь 31 июля 1937 года переводом из Азово-Черноморского края.

Уже на следующий день Николая Дмитриевича арестовали в служебной квартире (№ 2, дом 59 на Комсомольской улице) по ордеру № 1169, выданному лейтенанту ГБ Сорокину и подписанному начальником 2-го отдела. При обыске были изъяты:

— пистолет «Коровина» № 64 987, патроны;

— личное партийное дело (на 35 листах);

— учебник японского языка, книга «Действия японских войск в горах с картами-схемами»;

— удостоверение № 39/803, блокнот, личная печать, переписка (2 листа);

— фотографии Вишневецкого, Лухманова;

— пишущая машинка «Корона» № 249 767.

Копия протокола вручена жене — М. С. Горелик (Лухмановой), военному переводчику штаба ОКДВА.

Мирра Симоновна осознала весь ужас своего положения, грозившего ей как жене «врага народа» годами лагерей и детским домом единственному ребёнку. Библейская мудрость её народа подсказала выход — скрыться, затеряться и тем самым попытаться спасти от репрессий государства и себя, и сына. И она исчезла из Хабаровска…