Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой

Очень быстро Филимон перезнакомился не только со всеми работниками и приказчиками, но и с отделовщиками-надомниками, к которым приходилось доставлять продубленный товар, материалы для выделки и забирать готовый мягкий. При этом им велась вся бухгалтерия: кому, сколько и чего дано, и от кого и что принято. Тут же на месте выявлялся брак, снижающий денежные выплаты виновному.

Постепенно подросток научился различать шкуры животных не только по их видам — буйвол, корова, лошадь, верблюд, лось, олень (лань), баран, козёл, овца, коза, но и по возрасту и особенностям каждой группы. Например, отличить шкуру коровы-многолетки от молодой и молодой от яловой, а яловой — от телячьей и телячьей от телёнка-сосунка; выметок — от жеребка и жеребёнка-коланчика; козловую от козьей, сердовика — от хлебной русской белебеевской козлины и так далее.

Различные виды кож диктовали и 4 класса товара, а те, в свою очередь, и многочисленные способы их выделки.

Несмотря на древнейший промысел, кожевенное дело было очень трудоёмким производством. Неполный перечень процессов выделки шкур включал более 25 операций — от отмока и промывки сырья до прокатки и бунчения. Причём некоторые из них — золка, дубление — повторялись до 4–5 раз! Вот почему выделка кож занимала по времени от 3-х до 12 месяцев (подошвенный товар)!

Для обеспечения непрерывности производства в огромных количествах закупались на ярмарках и доставлялись в мастерские исходные материалы более 30 наименований: от золы и шадрика, дёгтя, древесной коры, шакши (помёта собак, кур, голубей) — до сандала, воска и даже… яиц. И всё это помимо оборудования, инструмента и инвентаря. Для «выхода» пуда готовых кож требовалось 5 фунтов ржаной (овсяной) муки, 20 — извести, 140 — корья, 2 фунта дёгтя и фунт ворвани (жир морских животных). Дрова, зола, дёготь, ржаная мука и таловая кора привозились из Тюменского и Туринского округов. Известь — из Екатеринбургского и Верхотурского уездов Пермской губернии. Ворвань, квасцы, сандал и другие красители — с Ирбитской ярмарки и т. д.

Сырые же кожи закупались на ярмарках (помимо городов Тобольской губернии) в Ирбите, Кургане, Петропавловске, Павлодаре, Акмолинске и даже в Оренбурге и Семипалатинске. Дальность и время года доставки диктовали один из пяти способов консервации сырья. Летом, например, оно крепко просаливалось (сушилось). Дешевле обходились водные пути транспортировки (6–9 % стоимости товара, против 30–35 % гужевым транспортом).

К 18 годам Филимон уже слыл признанным мастером, досконально разбиравшимся в сырых и отделочных процессах. Так как качество кож напрямую зависело от почасового режима каждой операции, он вёл и этот учёт. Даже передержка и несвоевременное перемещение кож в чанах или повышение температуры воды при промывке, не говоря уже о крупности нарезки дубильной коры или попадания комочков негашеной извести на кожу, приводили к потере прочности дермо и её распаду, сводя на нет все предыдущие затраты.

Крепкого, расторопного и властного хозяйского приказчика всё чаще и чаще величали по отчеству, подчиняясь его требованиям. Выезжая на многочисленные ярмарки, налаживая долгосрочные контакты с поставщиками сырья и покупателями товара, он терпеливо учился вести переговоры, заключать договора, производить в значительных суммах денежные расчёты с оформлением кассовых книг и расписок и, главное, оценивать надёжность партнёров в сделках.

Привозил он из поездок и меткие сибирские выражения, которые с лёгкостью запоминал и часто повторял среди работников: «Вес да мера — Христова вера», «Вес — не попова душа», «Простота — хуже воровства», «В добре худа нет», «Одна голова не бедна, а бедна, так одна», «Скоро — не споро», «Свой своему по неволе друг», «Смотри в оба, а в один немода». Но особенно грели душу поговорки о деньгах: «Деньга деньгу зовёт», «Нет за кожей, не пришьёшь и к коже», «Денежка не бог, а полбога есть», «Тот прав, за кого праведные денежки молятся» и другие.

Упорству и закалке характера способствовало и участие с 13 лет в качестве «зажигальщика» в основной забаве мещанского общества — кулачных боях «стенка на стенку» между обывателями различных частей города (Большое — Малое городище, Зарека — Затюменка, Потаскуй — Тычковка). С осени до Рождества бои проходили по воскресеньям и праздникам в двух местах одновременно, а зимой на льду Туры у казённой пристани или за монастырём. Сообщения о подобных «мероприятиях» с участием до… 600 бойцов можно проследить по хронике городской жизни вплоть до конца 1904 года[23].

Любил разминаться молодой приказчик и в цеху: вытащив из зольника клещами огромную кожу буйвола и разложив её «на кобыле», с наслаждением сбивал тупиком шерсть и верхний роговой слой до чистого голья.

Коммерции советник Лухманов