Мне из Кремля пишут

Да, всё это хорошо бы. Может, и вняли бы кремлёвские сыночки проникновенному материнскому слову. Но, дорогая товарищ Анисимова, во-первых, а живы ли эти матушки? Ну, мать Гайдара, моя соседка по даче, слава Богу, жива, но, увы, по известной причине взывать к ней уже бесполезно. Мать Электрического Чайника родилась в 1918 году, и тут надежд на диалог маловато. Да и остальных властителей взять: одному уже под пятьдесят, другому — под шестьдесят, третьему — под семьдесят. А если у кого родители и живы, то ещё вопрос, позволяют ли им их средства выписывать газеты, в которых вы предполагаете обратиться к ним, читают ли они эти газеты? Ни то, ни другое неизвестно. Вон даже сам президент только в интернете недавно открыл и скачал «Мёртвые души» Гоголя и знает теперь, что есть маниловщина, которой пристыдил на днях губернаторов, проявивших нерадивость в борьбе с пожарами. Правда, тут больше подошла бы обломовщина, но Гончарова президент ещё не скачал. Это он оставил на второй срок. Ему, как сыну секретаря райкома, наверняка памятны слова Ленина о том, что коммунистом можно стать только тогда, когда обогатишь свою память знанием всех богатств, что выработало человечество. И он понимает, что это в ещё большей степени относится к президенту великой державы. Нельзя же всё сразу… Вот он ещё раскумекает, что такое хлестаковщина, смердяковщина, сванидзевщина, а уж потом…

Это, говорю, во-первых, а, во-вторых, могу признаться, что я лично и по почте на кремлёвский адрес, и через газеты не раз обращался не только к самим нашим державным дуумвирам, но и к их женам, к «ночным кукушкам», как говорится, которые, по народной вере, всегда могут перекуковать «кукушку дневную» — такую, допустим, как тот же Чубайс-Чайник или Радзинский, Грызлов или Млечин, Миронов или Веллер. И каков результат? Я, допустим, писал супруге президента и указал на конверте — «Лично». А ответ получил от неведомого мне тов. В.Шуверова, какого-то советника из Управления президента. 2 июня сего года он отписал мне: «Ваше обращение на имя С.В.Медведевой рассмотрено. В соответствии с ч. 3 ст. 11 Федерального закона «О порядке рассмотрения обращений граждан» обращения, содержащие некорректные и оскорбительные выражения, при рассмотрении в государственных органах оставляются без ответов по существу поставленных вопросов».

О, как много тут смыслов! Видимо, об этом законе я и читал в «Литературке» и, признаться, не очень верил, что такой закон есть. Но, оказывается, есть грызловский закон-чик. И по нему, действительно, даже для самых высших государственных органов, главное — тон обращения, а не существо дела. Тон должен быть куртуазный. И если кто напишет правителю на манер пушкинского Золотого петушка: «Царствуй, лежа на боку!.. Чуть не всю Россию от Иркутской области до Рязани пожар охватил, а ты о безвизовом режиме с великой Данией хлопочешь, орденочки новые придумываешь, как вешать их решаешь, поздравляешь футболистов, победивших могучую Андорру (40 тыс. населения, территория — два футбольных поля), полицаев, как бульдогов, завести хочешь… Проснись, лежебока маниловский!», — такой вопль останется без внимания, ответ может прийти только от тов. Шуверова или г-на Изуверова.

Но дело не только в этом. А ещё и в том, что ведь обращался-то я не в орган государственной власти, а лично к тов. Медведевой, никаких постов не занимающей, и на кремлёвский адрес только потому, что не знаю домашний. К тому же моё письмо было лишь ответом на письмо её высокопоставленного супруга, поздравившего меня, как фронтовика, с 65-й годовщиной Победы. Как можно не ответить на поздравление! Для нас, коммунистов, это немыслимо. А супруге — из понятного соображения, что сам президент очень занят, он то на Кубе, то в Финляндии, то в Бразилии, то в Тьмутаракани… Где тут письма читать? Супруга же, говорю, никаких государственных постов не занимает, у неё время есть, да и писем ей наверняка гораздо меньше. Ну, может, и прочитает, может, и передаст моё словцо благодарности высокопоставленному супругу.

А главное, в моём письме, разумеется, не было и не могло быть по отношению к адресату ничего оскорбительного. Ну как можно… Мы, коммунисты… Наоборот! Письмо начиналось с обращения «Дорогая Светлана!» И тут же я ещё и поздравлял её с премией имени Кирилла и Мефодия. Кто, кроме Радзинского и Сванидзе, ещё поздравил? А дальше — я советовал внимательней беречь супруга, ограждать его от дурного влияния. Да ещё писал, что хочу подарить ей мою книгу о Солженицыне и сборник стихов разных лет самого широкого диапазона — и политических, и сатирических, и эротических. Какие же тут оскорбления? Где они? А мерзавцами по ходу письма я называл Горбачева, Ельцина и Собчака. Но ведь никто из них не брат и даже не сват уважаемой Светланы Владимировны.