Мне как молитва эти имена. От Баха до Рихтера

Пора, однако, сказать, а что же именно сплошь и рядом не нравится мне в современном искусстве — отсутствие красоты. О, я прекрасно понимаю, сколь уязвимо такое заявление: «в природе все красиво», «на вкус и цвет кого-то там нет» и т.д. и т.п. Бросьте! Есть безусловно красивые и некрасивые, даже уродливые люди. Как бы ни были в своем роде совершенны земляной червь и гиена, все, надеюсь, согласятся со мной, что красивее все же бабочка и пантера. И что пение соловья, дрозда или жаворонка благозвучнее, чем карканье вороны. И что цветущий сад или парк предпочтительнее для всех наших органов чувств (включая обоняние), нежели свалка мусора — как очень хорошо заметила одна столь же умная, сколь и красивая женщина, «красота от Бога, а грязь от бесхозяйственности». Итак, есть вещи, звуки и запахи, которые априори, на любой неизвращенный вкус отвечают понятию «красота» и те, что не отвечают ему.

Так вот, я утверждаю, что в искусстве нашего века понятие красоты очень часто или резко искажено или отсутствует вовсе. И сделано это скорее всего сознательно — как реакция на те или иные негативные стороны жизни. Иначе не объяснить, зачем и откуда изначально разрушительная тенденция в скульптуре и живописи, каковой несомненно является кубизм, почему такое засилие резких, скрежещущих, дисгармонирующих звуков в музыке, почти вытеснивших мелодическое начало.

Говорят, что у искусства три задачи: заинтересовать, поразить и растрогать (вдохновить, окрылить, возвысить). Первые две вполне могут быть достигнуты и при отсутствии красоты — за счет интеллекта. Возможно на то и расчет: ошеломить зрителя или слушателя пусть даже нарочитым уродством. Но вдохновить, растрогать, возвысить может лишь красота. Понимать ее, конечно, можно по-разному, но трудно не ощутить ее присутствия. Как говорил Карел Чапек, «где вложена душа, там вы и найдете душу». А красота есть понятие духовное.

Сейчас стало принятым говорить о самовыражении. Буквально это означает, что человек творит ради того, чтобы выразить в искусстве себя. Что казалось бы можно возразить против этого? Но однажды я прочитал у все того же Карела Чапека буквально поразившие меня рассуждения. Они представляются мне столь значительными, что не могу отказать себе в удовольствии привести их здесь почти полностью. Тем более, что этого писателя почему-то знают у нас очень плохо.

«... Все личное кажется мне скорее засорением художественного произведения. То, что есть в тебе, твоя самобытность /.../ ты сам — это лишь материя, а отнюдь не форма; если ты художник, то ты здесь не для того, чтобы умножать материю, но для того, чтобы придать ей форму и порядок. У меня всегда перехватывает дыхание, когда я читаю в «Писании»: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и Дух Божий носился над водою.» Носился в отчаянии, ибо то была лишь материя без формы, материя «безвидна и пуста». «И сказал Бог: да будет свет! И стал свет» /.../ «И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы» /.../

Поскольку же было сказано, что вначале сотворил Бог небо и землю, тем самым было сказано, что не само возникновение, а вот только это отделение и упорядочение явилось истинным началом и Божественным творческим актом. Я /.../ понимаю это следующим образом: вначале ты один /.../ и твое я, твоя жизнь, твой талант — все это лишь материя: отнюдь не творчество, а лишь сотворенность /.../ Ты творишь лишь постольку, поскольку придаешь форму материи; творить — значит расчленять и снова и снова создавать конечные и незыблемые границы /.../ И как же чисто и ясно, строго и умно должен ты их разграничить, если ты творец и пытаешься идти по стопам Божьим! Отделяй, отделяй! И пусть творение твое исходит из тебя /.../ его форма должна быть столь совершенно замкнута, чтобы в ней уже не осталось места ни для чего другого, даже для тебя самого — ни для твоей самобытности, ни для твоего честолюбия, ни для чего из того, в чем находит себя и упивается собой твое я /.../ Все дурное, все нечистое искусство возникает от того, что в нем осталось что-то личное, что не обрело формы и не стало отделенной вещью /.../ Большинство художников, как и большинство людей, лишь до бесконечности умножают материю, вместо того, чтобы придать ей форму /.../

Ибо и сатана проникает в искусство, стараясь подпортить; вы узнаете его без ошибки, ибо от природы он тщеславен и суетен. Он кичится материей, оригинальностью или могучестью; всякая чрезмерность, всякое буйство порождены его пагубным дыханием /.../ Одного только дух зла не умеет — творить чисто и совершенно.

Твой урок тебе задан не для того, чтобы ты мог проявить себя в нем, но для того, чтобы ты в нем очистился, освободился от самого себя; не из себя ты творишь, но выше себя /.../ Ты творишь для того, чтобы в своем творении познать форму и совершенство окружающего тебя мира. Твое служение ему есть служение Богу, богослужение.»