Читаем Мне хорошо, мне так и надо… полностью

В последнее время Дима был всегда в плохом настроении, стало понятно почему: Мелисса дурила, даже сказала, что больше его не любит. Дима страдал, он не понимал, что он сделал не так, в чём его вина, какая муха жену укусила. Объяснить она ничего не могла, или не хотела. Надя считала, что эта сволочь — шизофреничка, или что-то в этом роде. Началась долгая и муторная процедура развода. Это тянулось так долго, что Дима в результате успокоился. Наде даже казалось, что сын снова к ней вернулся, стал прежним, перестал косить под провинциального простого американского парня. Мелисса сама подала на развод, получила больше половины Диминых доходов, дети жили с ней четыре дня, и три с отцом. С отцом — это означало с ней, с Надей. Насколько она страдала, что ей не дают внуков, она не принимает участия в их воспитании, настолько сейчас с внуками у неё был перебор. У Димы явно кто-то появился, он забрасывал к ней детей и немедленно уезжал, а Надя превращалась в няню, именно в няню, не в воспитателя-учителя. Она мыла, сушила волосы, меняла одежду, укладывала спать, варила каши и супы. Когда выходили гулять, Надя убеждалась, что дети вовсе не такие милые, какими они ей на расстоянии казались. Они бегали как бешеные и совсем не слушались, не хотели делать то, что она им предлагала. «Вот дикари… все в неё, в эту дуру Мелиссу. Их теперь не исправишь. Может у них у обоих синдром дефицита внимания? Немудрено. С такой-то мамашей», — Надя злилась. «Почему?» — спрашивали они. «Потому что я так сказала», — Надя страшно раздражалась и ловила себя на том, что от общения с любимыми внуками вовсе не испытывает особого счастья и удовлетворения. Она была запряжена в рутинную бабушкину жизнь и скучала по своей богемной свободе, которая её ещё недавно тяготила. Она ведь и с Димой подолгу не жила, он часто оставался с мамой. Раньше она располагала своими выходными, а сейчас… она тянула лямку. Как же это вышло? Даже собака, которую подарил ей когда-то Джим, теперь казалась сущей ерундой по сравнению с заботами о детях.

Дима так и не позвонил. Где он был, с кем, что делал? Да, зачем ему звонить? Завтра четверг, дети будут с Мелиссой, а ей он их привезёт в субботу, и начнётся суета с перебранками, её раздраженными требованиями говорить по-русски, требованиями выключить компьютер, вымыть руки, убрать игрушки, замолчать… Николай будет её игнорировать, а Саша крепко сожмёт рот и не будет есть кашу. Они поссорятся, дети не захотят идти гулять, даже начнут клянчить отвезти их к маме. «Никакой вам мамы!» — всегда было одно и то же. Надо было что-то в себе изменить, чтобы с внуками подружиться, но Надя не знала, что.

Наде очень хотелось спать, но она ждала звонка Джима. Он обязательно позвонит, ни разу в жизни не пропустил. Ага, вот он. Звонок в тишине квартиры показался Наде слишком резким:

— Алло. Да, мой милый. Да, я понимаю. Нет, конечно, не разбудил. Я ждала…

Джим объяснял ей, почему не мог позвонить пораньше. Да, знала она все его объяснения наизусть. Не мог выйти из дома. Сейчас он наконец взял собаку и вышел во двор, телефон у него в кармане — а вдруг позвонят с работы. Ещё какие-то ничего не значащие фразы, обмен ненужной информацией и наконец знаменитое:

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Пока.

Обычное американское I love you… I love you back. И каждый пошёл ложиться в свою постель. Сколько в этом формальном признании в любви было любви, Надя не знала, но надеялась, что хоть немного, но есть. Засыпая, она по многолетней привычке подумала, что всё будет хорошо.

<p>Брюссельский отличник</p>

Доктор Кларинваль сидел на затерянной в густой зелени скамейке, пил кофе из картонного стаканчика и откусывал от большого сэндвича с ветчиной. За последние годы он научился позволять себе покупать еду в университетском кафетерии, в годы учёбы в аспирантуре он ел только то, что приносил из дому, цены в кафетерии были ему не по карману. Со времен аспирантуры прошло девять лет и Оливье заслужил наконец право на дорогой бутерброд. Посмотрев на часы, он с тоской подумал, что пора возвращаться в свой небольшой кабинет, чтобы отсидеть офисное время, когда студенты могли приходить к нему с вопросами. По опыту Оливье знал, что хоть один, но придёт, и придётся делать доброжелательную мину и поощрять чужую лень, которой Оливье не находил оправдания.

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературная премия «Электронная буква»

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Текст
Текст

«Текст» – первый реалистический роман Дмитрия Глуховского, автора «Метро», «Будущего» и «Сумерек». Эта книга на стыке триллера, романа-нуар и драмы, история о столкновении поколений, о невозможной любви и бесполезном возмездии. Действие разворачивается в сегодняшней Москве и ее пригородах.Телефон стал для души резервным хранилищем. В нем самые яркие наши воспоминания: мы храним свой смех в фотографиях и минуты счастья – в видео. В почте – наставления от матери и деловая подноготная. В истории браузеров – всё, что нам интересно на самом деле. В чатах – признания в любви и прощания, снимки соблазнов и свидетельства грехов, слезы и обиды. Такое время.Картинки, видео, текст. Телефон – это и есть я. Тот, кто получит мой телефон, для остальных станет мной. Когда заметят, будет уже слишком поздно. Для всех.

Дмитрий Алексеевич Глуховский , Дмитрий Глуховский , Святослав Владимирович Логинов

Детективы / Современная русская и зарубежная проза / Социально-психологическая фантастика / Триллеры
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее