Мне хорошо, мне так и надо…

Опять голос Левитана, а потом что-то говорил Молотов, Эрик всех членов правительства знал. Он не всё понял, но понял, что теперь война. Как это «война» — он не знал, но особо не волновался, взрослые не дадут ему пропасть, не надо бояться, он же не один. Лица у всех стали напряженными, несчастными, было видно, что все очень расстроились, а может даже испугались. Папа собрался идти в военкомат, но мама ему отсоветовала, сказала, что там сейчас будут толпы, надо ждать повестку. Взрослые куда-то звонили, зашла соседка тётя Таня, плакала, мама её утешала, потом бабушка долго сидела с тётей Циней и её мужем дядей Абрамом, они что-то тихонько обсуждали. С Эриком никто не разговаривал. На следующий день в доме была суета, бабушка ездила с тётей Циней в магазин и на рынок, они принесли много разных продуктов. Последующие несколько дней он помнил плохо. Отец и дядя быстро уехали, дня через три ни одного, ни другого уже не было дома. Мама плакала, бабушка её обнимала, говорила, что всё будет хорошо, Эрик видел в её глазах слёзы, хотя бабушка никогда не плакала. В конце июля, через неделю после дня рождения Эрика, на котором не было ни папы, ни его обещанной авиамодели, в доме появился дядин друг дядя Лёша и они начали собирать вещи. Эрик понял, что вся семья уезжает далеко от дома, и мама там на новом месте будет рожать. И правда у мамы был большой твёрдый живот и там, как Эрику объясняли, был его братик или сестричка. Братик или сестричка Эрика волновали мало, и в глубине души они были даже для него нежелательны, хотя вслух он этого никому не говорил. Дедушка молчаливо наблюдал за сборами, но, как Эрик понял, сам с ними ехать не собирался. Во двор приехал Газик, туда уселась тётя рядом с шофёром, сзади сели мама с бабушкой. Он поехал впереди у тёти на руках. Дядя Лёша о чём-то громко говорил с шофёром, но сам в машину не сел, места для него не было. Машина тронулась, дед стоял около двери рядом с дядей Лёшей и махал им всем рукой. Эрик слышал, как дядя Лёша тихо дедушку спрашивал: «Ну, Юрий Борисович, вы не передумали? В последний раз спрашиваю. Больше у меня не будет возможности вас отправить». Дед упрямо отмалчивался, было видно, что этот разговор ему неприятен. «Жду вас! Я буду вас здесь ждать. Всё это ненадолго», — сказал им дедушка, и Эрик видел, как он вошёл обратно в дом. Разве могли они все знать, что видят Юрия Борисовича в последний раз…

На перроне Эрик неожиданно снова увидел дядю Лёшу. Как он попал на вокзал быстрее их, Эрик не понял. Дядя Лёша помогал затаскивать вещи в вагон, чемоданы, узлы. Не так уж всего много они смогли взять. Купил им в киоске каких-то жареных пирожков. Говорил, обращаясь только к маме, что звонил начальству, что их встретят, что если что будет нужно, чтобы звонили, пока он в Москве, он всё сделает, но как долго он ещё в Москве пробудет, он уверен, что заберут… А пока… Конечно, конечно, будет ждать телеграммы… Счастливо, всё будет нормально. Мама дядю Лёшу обняла, бабушку и тётю он сам обнял, Эрика потрепал по волосам, кажется, какую-то ерунду сказал, типа «ты — мужчина, береги женщин». Вот глупость, он ещё маленький, все это понимают и будут беречь его.