Мне ли бояться!..

— Ну да. — Полина уткнулась мне в плечо. — Ему сорок лет. Он занимает высокий пост в правительстве, а сам контр-адмирал. Холостяк, всю жизнь живет с мамочкой, она его из рук не выпускает. Надарил мне кучу подарков, платья разные… Но его мамочка настроена против меня.

— Где же ты с ним познакомилась?

— На одном приеме в посольстве. У него есть коллекция старинного оружия, там любой кинжал целого «мерседеса» стоит, представляешь?

— А твои родители что говорят?

— Он им по вкусу, — сказала она так, словно речь шла о куске торта.

Я представил себе облитого кремом адмирала, с лампасами из клюквенного желе и шоколадками вместо глаз.

— Выбрось его из головы, — попросил я. Но кто-то будто уже вошел в комнату и тихо сел в уголке на стул. Пока в уголке. Поблескивая кортиком. — у тебя, наверное, чемодан поклонников?

— С детства прохода не дают, — скромно шепнула она. — Ты тоже должен нравиться девушкам. Многие из них позавидовали бы твоим ресницам.

— А кто был первый?

— Один парень в школе.

Я не стал уточнять, в каком классе, зачем? Теперь это в порядке вещей, и никто никакой трагедии из случившегося не делает. Сейчас детям со всех сторон чуть не насильно пихают секс: смотри! ешь! Хоть подавись, а глотай. Иначе будешь выглядеть белой вороной и тебя заклюют. А если в компании сверстников признаешься, что еще девственник, то начнут пальцем у виска крутить. Сам видел такую передачу по телевизору, когда весь бывший пионерско-комсомольский актив и оба ведущих навалились на одного бедного старомодного малого. Упрекали, как это ему не совестно сохранять чистоту? И не враг ли он народа в таком случае? Но тут я представил, что кто-то так же начнет просвещать и сексуально экспериментировать с Леночкой, и у меня сжалось сердце, словно от предчувствия беды. И мне показалось, что беда, невидимая и страшная, окружает нас повсюду: меня, Леночку, Полину, родителей, в Твери и в Москве, на улице и в квартире, на лестничной клетке, прячется за балконной дверью, в экране телевизора, в ящике стола и в кармане пальто, и спасения от нее нет. Всех рано или поздно ждет смерть, но кто-то еще не знает, что она уже стоит на пороге. Во благо или в наказание? Я смотрел на Полину, на ее прекрасное лицо с закрытыми глазами, а к горлу подкатывал какой-то ком, будто в нем скопилась вселенская горечь, и мне почему-то хотелось плакать.

5

Неприятности начались утром. Нет, из квартиры я выбрался благополучно, без шума, не наступив на кота. Но когда приехал в Останкино, то еще на подходе к палатке понял: что-то не так. Около нее стояла машина Аслана, а сам Аслан, Тимур и еще пара ребят разговаривали у открытых дверей, а Гриша метался между ними.

— Вот он, явился! — заорал напарник на меня. — Ты где шлялся?

— Тихо, не базарь, — спокойно оборвал его Аслан. Он всегда спокоен. Даже если ему над головой из пулемета стрелять. — Ты почему ночью не дежурил?

— Не мог, — сказал я. — Дело одно появилось.

— Как не мог, какое дело? — теперь заорал Тимур. — Вот твое дело! — И он пнул по железной стенке. — Твое дело в палатке сидеть!

— А что случилось? — Я повернулся к Аслану.

Он смотрел себе под ноги и пожевывал сигарету.

— Пришли ночью двое, приставили Грише пушку ко лбу, забрали товар, деньги и уехали. Сейчас подсчитали: на два миллиона. — Он быстро взглянул сначала на Гришу, потом на меня. — Так твой напарник говорит. Вот почему в каждой палатке я держу пару ребят. Чтобы не договорились между собой.

— Да ты что, Аслан, меня до сих пор пот прошибает, я под дулом стоял! — запричитал Гриша и стал креститься левой рукой. У него даже слюна появилась в уголке рта.

— Ты помнишь, что я тебе сказал, когда брал на работу? — спросил Аслан, обращаясь ко мне и не глядя на Гришины кривляния. — Что за товар отвечает продавец.

Я кивнул. Конечно, я помнил: если налет серьезный и продавец пострадает, то он в половине или вообще чист. А если что уплывает по его вине, то возмещает все. Аслан снова внимательно посмотрел на Гришу и усмехнулся.

— В общем, история темная, и разбирайтесь сами, — произнес он. — Но с вас обоих, ребята, по одному лимону, срок сами знаете какой — неделя.

— А не вернете, счетчик включим, каждый день сумма будет удваиваться, — радостно сказал Тимур; его-то эта ситуация только забавляла.

— Аслан, скости немного, — вновь запричитал Гриша фальшивым голосом. — Где я тебе возьму?

— Ты-то найдешь, — усмехнулся Аслан. — А Алексей у брата попросит. — Потом он посмотрел на меня и добавил: — Извини, Алеша, но такие правила. Рад бы тебе помочь, но не могу.

— Давай, давай, ищи бабки! — толкнул меня в бок Тимур.

И тут я увидел, что к нам идет Леночка, вприпрыжку, с ранцем за спиной. Она всегда перед школой забегала ко мне, если я почему-то задерживался.

— Приветик! — крикнула она еще издали. — Как дела?

— Ничего. — Я подождал, пока она подойдет ближе. Не хотелось бы мне, чтобы Аслан и другие видели ее.

— Дела у него на тройку с минусом, — вмешался Тимур. — А что это за птичка-невеличка?

— Он у них квартиру снимает, тут, рядом, — вставил Гриша заискивающе.