Мне ли бояться!..

Входная дверь хлопнула, а я вернулся в кресло. Ольга сидела бледная и напуганная. Я налил себе и ей вина, и мы выпили.

— Что ты наделал? — сказала она. — Теперь он меня изобьет. Не завтра, так послезавтра.

— Я хотел как лучше.

— А получилось хуже.

— Так всегда бывает.

— Я не знала, что от тебя столько неприятностей, Малыш.

— Наверное, таким уж уродился.

Затем она вышла в коридор и вскоре вернулась.

— Я заперла дверь на засов, чтобы он не ворвался. У него есть ключи.

— Да он сюда носа не покажет, — сказал я. — Ты могла бы открыть ее настежь.

Она подошла ближе и наклонилась ко мне.

— Поцелуй меня. Если тебе не противно, — попросила она.

Я потрогал рукой ее волосы, лицо. У нее была нежная кожа и чуть приоткрытые губы. Потом я прикоснулся к ним, и ей стало ясно.

— Я все понимаю, — произнесла она. — Но запомни: когда у тебя будет желание, одна моя ночь всегда останется за мной.

Мы улыбнулись друг другу.

— Буду иметь это в виду, — ответил я.

14

Утром я уехал, так и не дождавшись, когда Ольга проснется. Путаны не поднимаются с восходом солнца. Я написал ей короткую записку с пожеланием удачи, прилепил ее к зеркалу при помощи губной помады и ушел. У подъезда меня конечно же никто не поджидал. Прежде всего я поехал в «Макдональдс» и позавтракал. Послонялся по улицам, разглядывая витрины и прохожих, купил несколько лотерейных билетов, за которые обещали мгновенный выигрыш до трех миллионов долларов, но они оказались так же пусты, как и все вокруг. Я подумал: а не пойти ли мне сейчас самому к Аслану и будь что будет? Может быть, в этом какая-то высшая справедливость — в том, что мой брат Николай, отстреливающийся на стыке двух кавказских народов, убил родственника Аслана, а тот теперь подстрелит меня. Око за око. Но ноги сами понесли меня на Моховую, к университету, где училась Полина. Я разыскал ее факультет журналистики, потом нашел курс, влившись в толпу студентов и спрашивая: не видел ли кто Черногорову? Видели, отвечали, но кто в библиотеке, кто на семинаре, кто у декана. Тут мне навстречу попалась ее подруга Света, и я обрадовался.

— Где-то здесь, — сказала она. — А зачем тебе?

— Так.

— Я тебя вижу во второй раз, а синяков все больше и больше. В следующую встречу тебя будет невозможно узнать.

— Падаю часто. Ноги не держат. А что Полина?

— Полина цветет. Ты знаешь, что у нее есть жених? — Света внимательно посмотрела на меня.

— Конечно.

— Сделай вывод.

— Какой? — Нас совсем затолкали в узком коридоре.

— Не мешай.

— Ты уверена, что именно я мешаю?

— Я ее, наверное, подольше знаю, чем ты, — сказала Света. — Это блажь. Сам посуди: кто он и кто ты? Зачем ей упускать свой шанс? Подумай хоть о ее счастье, если так любишь.

— Света, тебе никогда не говорили, что ты страшно умная? — спросил я, когда отзвенел звонок. Он дребезжал минут пять, а я уж думал — до конца жизни. — Ты сколько месяцев замужем?

— Три. А что?

— Ты в детстве не болела желтухой?

— Нет. А что?

— А в проруби зимой не купаешься?

— Кончай дурака валять. Я серьезно. Отойди от Полины. Побесились, и хватит. Она сама не знает, как тебе об этом сказать.

— Я тебе не верю.

— Потому что ты еще мальчишка. Повзрослеешь — поймешь.

— Будь здорова, — сказал я и пошел прочь.

Я разыскал Полину в одной из аудитории. Она сидела около окна, обложившись книжками и тетрадями, водрузив на свой носик очки в черепаховой оправе. Еще несколько человек занимали другие столики. Я впервые видел ее в очках — они придавали ей серьезный, совсем взрослый вид. Словно она надела на лицо маску. Я подошел и сел рядом. Она мимоходом отодвинула учебники, повернула голову и улыбнулась.

— Привет! — Потом разглядела меня получше. — Ну что с тобой опять произошло? На кого ты похож?

— Свалился с эскалатора, покататься хотелось. — Я протянул руку и снял эти маскарадные очки. — Вот так ты прежняя.

— Перестань. Это только для чтения.

— Я не мог до тебя дозвониться. Не скучала?

— Некогда было. А тут еще зачеты на носу.

— На носу у тебя очки, — сказал я, потому что она снова надела их.

— А на следующей неделе начинается подготовка к конкурсу. Помнишь, я тебе говорила? «Мисс Россия». Ужас, что предстоит, как подумаю! Опять эти мучения. Я сейчас на одном гербалайфе сижу. Ты знаешь, если у меня будет где-то чего-то меньше, а где-то больше, то могут не допустить.

— Я вместо тебя выступлю.

— Спасибо, ты уже отличился на телевидении. — Она насмешливо фыркнула.

— А что? Я говорил то, что думал. А ты — разве не любишь меня?

— Люблю, — сказала она, помедлив. — Только глупо об этом заявлять при всех. Кричать с крыши. Хорошо, что тебя вырезали.

И вырезали, и порезали, подумал я. Что же она за человек, поди разберись.

— Давай пойдем куда-нибудь вечером? — предложил я. — На меня упала куча денег.

— Боюсь, не получится, — сказала она, вздохнув. — Вечером я занята.

— А завтра?

Она задумалась, покусывая губки, и тут вновь затрезвонил этот проклятый звонок. Я просто оглох от его трелей. Сюда надо покойников свозить, чтобы они оживали. Когда он наконец умолк, мы оба облегченно вздохнули.