Мне лучше

Меж тем спина все не проходила. Хуже того, за порогом отчего дома меня пронзила острая боль. Нервное напряжение, скопившееся за время нашего разговора, теперь отозвалось жуткими спазмами. Я не ожидал, что боль нахлынет с такой яростью. Еще мгновение – и земля ушла у меня из-под ног. Я судорожно зашарил рукой в воздухе, ища, за что бы ухватиться. К счастью, поблизости оказался фонарный столб. Перед глазами все плыло, но в тумане мне померещилась человеческая фигура. Я попытался взмахнуть рукой, и это движение потребовало каких-то сверхчеловеческих усилий. Никто не шел мне на помощь, призрачный силуэт оказался плодом моего воображения. Я продолжал озираться в поисках спасителя, но никого не было. Родители жили на отшибе, в пригороде, застроенном редкими домиками, словно погруженном в этакую социальную эвтаназию. Время рассыпалось на отдельные мгновения, меня закружил водоворот мыслей, как персонажа Мишеля Пикколи из “Мелочей жизни” в момент аварии. Я пробормотал что-то нечленораздельное, глядя, как ширится передо мной вход в сияющий туннель. На меня хлынула бледная, но ослепительная желтизна, смешанная с неправдоподобной лазурью южных морей. И я рухнул, теряя сознание от ошеломительной боли: она вышла из берегов и захлестнула все мое существо.

Очнулся я в карете скорой помощи. На лице была кислородная маска. Интересно, что привел меня в чувство как раз мерный шум насоса, а не суета и беготня, которые, по идее, этому предшествовали. Сидевший рядом молодой парень улыбнулся мне во весь рот:

– Все будет хорошо. Не волнуйтесь.

– …

– Вам стало дурно. Мы везем вас в ближайшую больницу.

– …

– Можете сказать, как вас зовут?

– …

– Как вас зовут? Вы не помните?

– Спина болит… – наконец выдохнул я.

Его лицо вселяло уверенность. Обнадеживало, как улыбки стюардесс, когда самолет попадает в болтанку. Выживем мы, не выживем – так легко поверить, что это зависит от выражения их лиц. Если этот парень улыбается, значит, самое страшное уже позади. Он, верно, радуется, что я пришел в себя. Радуется и, главное, переводит дух. В больнице молодой медик в знак прощания положил руку мне на плечо. Он передавал меня в другие руки. Видно, сам он только доставлял больных. Странно думать, что я никогда больше не увижу человека, принявшего мой первый вдох по воскресении. Он стал ближайшим свидетелем одного из переломных моментов моей жизни и вот теперь уезжает навстречу другим, тоже незнакомым людям, чтобы разделить с ними не менее яркие переживания. Я ведь так и не сказал ему, как меня зовут, – еще не сообразил, когда очнулся. Из небытия все выныривают безымянными. Он тоже не назвал мне своего имени; но лицо его еще долго потом вставало у меня перед глазами.

Через пару часов я уже вытянулся на больничной койке, в одной палате со стариком, лежавшим практически без движения. Он не шелохнулся даже при появлении нового соседа в моем лице. У него была удивительная борода, черная, густая, холеная, шелковистая, плохо вязавшаяся с его обликом. Я попытался завязать разговор – безуспешно. После того паренька из “скорой” он был вторым статистом сегодняшнего дня. Одно его присутствие – как и присутствие всех тех, кто повстречался мне в этот день, – обеспечило ему почетное место в моей памяти. В нас постоянно сочится по капле беспамятство, вымывая воспоминания, но отдельные дни застывают чередой неизгладимых образов. Так вот, каждая деталь тех нескольких часов, каждый пустяк, каждый промелькнувший в коридоре человек – все намертво врезалось мне в память. Что для нас важно, а что нет, решает именно она, наша память. И уж конечно, я никогда не забуду врача, который вошел в палату:

– Как вы себя чувствуете?

– Ничего.

– С вами первый раз такое случается?

– Да. Не знаю, что произошло. В последнее время меня часто мучили боли…

– Бывает, что вполне терпимые, но многократные приступы вдруг вызывают серьезное недомогание. В какой-то момент чаша переполняется…

– …

– Я запросил вашу карту… изучил описание снимков, томограмм, что вы делали на днях…

– И что обнаружили?

– И обнаружил, что у вас ничего нет.

– Быть этого не может. Мне так плохо. Наверняка у меня что-то серьезное. Врачи просто недоглядели. Разве люди теряют сознание вот так, ни с того ни с сего!

– Вполне, если боль очень сильная.

– Я больше не могу!

– Понимаю… но некоторые люди всю жизнь мучаются спиной.

– …

– Послушайте… потерять сознание, конечно, не шутка. Не хочу тревожить вас понапрасну – ведь результаты МРТ не оставляют сомнений.

– …

– Но все-таки день-другой я подержу вас под наблюдением.