Мне не нужен муж! Что значит, вы настаиваете?!

— Когда я прибыл сюда с проверкой, надеялся, что работа городской ратуши налажена, как часы, но что я вижу?! — пригвоздил он Шаброля взглядом. — Разгильдяйство! Безответственность! Самодурство!

Теперь понятно — человек в плаще, видимо, инспектор. Он произносил слова смачно и с чувством, и с каждым его словом Шаброль всё сильнее и сильнее втягивал голову в плечи.

— Какая безалаберность и дармоедство! — продолжал обличать проверяющий.

Его речь звучала патетично, как смертный приговор. Хозяин кабинета уже чуть под стол не сполз. При этом они оба, казалось, даже не замечали Яну.

— Я всё исправлю, — дрожащим голосом пообещал Шаброль. — Видите, муазиль уже здесь. Приму её прямо сейчас.

Внимание обоих мужчин, наконец, переместилось на Яну. Интересно, сейчас, когда инспектор смотрел на неё, его взгляд не казался разгневанным, а наоборот, немного ироничным. Но как только его карие глаза вновь взглянули на Шаброля, в них вспыхнул испепеляющий гнев. Какая стремительная метаморфоза. Удивительно.

— Уж будьте добры, примите, — с назидательным сарказмом выдал человек в плаще. — Заметьте, это не просто муазиль. Эта муазиль — символическая жертва бюрократической волокиты! —  пафосно подчеркнул он. — Её пример показателен. Он — прямая демонстрация того, как всё здесь прогнило!

После этих слов картинка для Яны окончательно сложилась. В ратушу прибыл важный начальник с инспекцией. Начал он, видимо, с проверки того, как здесь организован приём горожан, и что же он обнаружил? Разгильдяйство и чиновничий произвол. Яне отказали в аудиенции, хотя в ратуше полно свободных чиновников, которые валяют дурака, вместо того, чтобы принимать горожан. Ах, как проверяющий отчитывал Шаброля и бичевал пороки! Яна смотрела бы и смотрела. Он, вообще, ей понравился. А его живые карие глаза почему-то казались знакомыми.

— Муазиль Вивьен, по какому вопросу вы хотели обратиться к монсиру Шабролю? — вместо хозяина кабинета пригласил Яну к беседе проверяющий. — Он готов вас выслушать и помочь, ведь так, монсир Шаброль?

— Готов, — нервно икнул он, ни жив ни мёртв.

Яна поняла, что настал её звёздный час, и произнесла заготовленную пламенную речь о том, как несправедливо требовать погашение задолженности у человека, который к этой задолженности не имеет прямого отношения, и только-только вступил в наследные права. Она просила о реструктуризации долга. А также напоминала, что у всего есть срок давности.

— Таким образом, я прошу, чтобы выплату разбили на части и растянули во времени, а также настаиваю, чтобы сумму долга пересчитали с учётом срока давности, — подытожила Яна.

— Но позвольте, — осмелился возразить Шаброль, — городская казна и так долго не получала от владельцев лавки налогов, а вы просите ещё отсрочить выплаты?

Он гусем вытянул шею и поднял взгляд на проверяющего в поисках одобрения. Видимо, расчёт был на то, что неплательщиков налогов не любит ни один чиновник.

— Да, городская казна крайне нуждается в этой сумме… — инспектор мягко похлопал Шаброля по плечу, и тот приободрился, учуяв поддержку, но ненадолго, — …крайне нуждается, если она пуста. Так это правда, что казна опустошена? — поинтересовался он вкрадчиво.

Шаброль побледнел.

— Нет-нет. Конечно, нет, — скороговоркой заверил он и покрылся испариной. — Все средства на месте.

— Вот и хорошо, что казне ничего не грозит, — проверяющий снял руку с плеча Шаброля и посмотрел на Яну. — Значит, поводов отказать муазиль нет.

Она поймала его взгляд, и он снова показался ей знакомым. Яна готова была голову на отсечение отдать, что где-то этого мужчину уже видела. Но где? Ему лет сорок пять. Крупные, но благородные черты лица. Да нет, пожалуй, такого носа с горбинкой нет ни у одного её знакомого. Наверное, показалось. Но неожиданно инспектор ей подмигнул.

Глава 26. До первой жалобы

Глава 26. До первой жалобы

Яна провела в кабинете Шаброля ещё около четверти часа. Всё это время хозяин кабинета составлял документ, в котором были отражены все пункты, о которых она просила. Ей отсрочили первую выплату на четыре недели. А дальше она должна будет вносить в городскую казну по пятьдесят луардов раз в месяц, пока долг не будет погашен полностью. Но насчёт суммы долга тоже удалось внести правки. Был учтён срок давности, и размер долга скостили вдвое.

Чувствовалось, что Шаброль идёт на уступки скрепя сердце. Но медлить или пытаться вставить слово против ему не давали. Каждый раз, когда он открывал рот, чтобы возразить, инспектор назидательно понукал его.

— Вижу, у вас совершенно нет опыта составления деловых бумаг. Вы от безделья писать разучились? Столько времени убить на простой документ! Может, пора устроить проверку чистописания у чиновников ратуши?!

Слово "чистописание", на котором проверяющий сделал акцент, заставило Шаброля вздрогнуть. Он нервно стиснул автоперо и принялся всё больше и больше увеличивать скорость письма. Чувствовалось, что проверка чистописания — это последнее о чём он мечтал.