Мне не стыдно быть патриотом

– Гоголь как раз очень удачно обошел все политические вопросы. А вообще-то, какая сейчас уже разница… Ведь «Тарас Бульба» написан как эпос. Я подозреваю, что у Гоголя на письменном столе лежали «Илиада» и «Одиссея» Гомера. Вот в истории о взятии Трои кто для вас лучше: Гектор или Ахилл? Оба равнозначные, оба герои. Точно так же и в «Бульбе» речь идет о героизме, о гордости, о воинском достоинстве, а не о том, у кого какой дедушка и как они воевали. Для меня в этом фильме важны не политические составляющие, а художественные. Здесь три главные темы – события в России, Украине и Польше.

– А почему ваш выбор пал на Богдана Ступку, который старше гоголевского персонажа и к тому же находится в другой весовой категории? Так сказать, пудами не вышел?

– А кто пудами вышел? У Гоголя вес Бульбы составляет больше 300 кило. Есть такие мужчины? Это такая же метафора, как знаменитое: «Редкая птица долетит до середины Днепра». Для меня важно: что у актера в глазах, а не то, сколько он весит. В фильме есть пятиминутный монолог Тараса о патриотизме и воинской доблести. Уверен: кроме Ступки, никто не сумеет прочитать текст так, чтобы зритель все это время не смог оторвать взгляд от актера.

– Как вы решили сцену убийства Тарасом Бульбой своего сына? Ведь даже Ступка сознался, что не понимает поступка своего героя.

– Здесь нужно было хорошенько подумать. Бульба совершает не убийство Андрия, он судит своего сына. У Гоголя написано: «Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?» В этой сцене он смотрит ему в глаза: «Стой и не шевелись!» И убьет его из ружья. А что в это время делает Андрий? Ничего. Это фатум. Если бы жизнь повторилась еще раз, он все сделал бы точно также. А сейчас пришла расплата за его роковую любовь. У Андрия прямая линия к смерти. Поэтому он не прячется и не уклоняется. У Гоголя есть ремарка: отец убил сына, а тот упал, как срезанный колос. Соратники ему говорят: «Давай похороним!», а тот: «Нет, будут у него еще плакальщицы и похоронщики. На коня! Вперед!» Сложнейшая история! И как ее снять, сразу и не угадаешь.

А вот, например, в сцене смерти Остапа, когда ляхи заживо подвешивают старшего сына Бульбы за ребро на крюк, отец стоит в толпе и говорит: «Добре, сынку, добре». Что он должен в этот момент чувствовать? Ступка гениально сыграл эту сцену. Подбадривая сына, Тарас плачет. Я смотрю материал и восхищаюсь: как здорово сыграно. И все же думаю: а может, и не надо Бульбе плакать. Возможно, следует показать другой характер отца, гордящегося своим сыном. Ведь достойно умереть за родину – это счастье. И где-то ему даже завидно, что Остап так здорово держится в последний час. Важно понять психологию Козаков того времени. Для них не было другого смысла жизни, кроме войны с врагом.

– Как у самураев?

– Вот именно! «Путь воина – это путь к смерти» – закон самураев. И у Козаков та же философия. Мечта любого из них – прославиться, умереть героем, чтобы потом о нем бандуристы пели на весь мир. Тогда царило абсолютно другое мышление, непонятное в наше гуманистическое время. Почему Бульба бьет дома горшки и кричит: «Чего я здесь сижу, чего мне с женой бабиться? Какого врага я высижу? Все, завтра на войну!» И зачем ему мир, если его сосед – басурманин. А басурманина нужно бить.

– Похоже на воинов Великой Отечественной войны, которые не могли себя найти в мирной жизни.

– Нет. Великая Отечественная предполагала защиту Родины, а потом мирную жизнь. А козаки, пока могли сидеть в седле, воевали. Вы пытаетесь найти в этом рациональное зерно, а оно в другом. Это не рационализм нашего современника, дня которого мир лучше войны, а жизнь дома с женой лучше военных лишений. Тарас говорит сыну: «Не слухай жiнку бо вона баба». И это не шутка, а жизненная позиция: слушай меня. Ты самурай! И с ляхами та же история. Польский пан, который пропил все: имение, деньги, челядь, перед сражением одалживал злотые. Почему? А потому что если его убьют, то противник возьмет деньги как законную добычу. Чтобы потом не считал, что бился с холопом, быдлом.

Вот нам сейчас кажется, что у Тараса Бульбы настоящая трагедия – погибли оба сына. А тогда все воспринималось по-другому. И Гоголь понял и описал это в 26 лет от роду! А вы знаете, сколько времени охватывает эта повесть? Полтора века. Она начинается в XVI веке, а заканчивается за 20 лет до Переяславской рады. Сколько же тогда жили Тарас и его сыновья – 150 лет? Как библейские пророки…

– Говорят, что вы специально придумали роль для Михаила Боярского.