Мне нравятся чёрные дыры (СИ)

   - Не сказка. И лучшее тому подтверждение - последняя, разгаданная мной поправка к маршруту. Она ведёт именно в эти координаты. Туда, где, по всей вероятности, и находится великая святыня яйцекладущих.

   - Эта поправка на самом деле последняя?

   - Да, мой друг. Я, наконец, распутал этот клубок.

   - Значит, и Саммерс...

   - Да. И Саммерс в том числе.

   Паркер негромко выругался. Последняя надежда исчезла. Теперь надеяться можно было лишь на себя. И на искина.

   - Слушай, Тэс. А ты бы не мог рассказать мне о том, что произошло на "Траяне"?

   - Имеешь в виду мятеж?

   - Да.

   - И роль Глена Саммерса?

   - Ну да, да. Чего непонятного?

   - Да всё мне понятно. Просто боюсь, что правда тебе не понравится.

   - Правда не девушка. Она не обязана нравиться.

   - Хорошо. Тогда расскажу...

   После рассказа искина Эндрю долго сидел, уставившись в одну точку. А когда очнулся от дум, то неожиданно пробормотал себе под нос:

   - Один древний поэт сказал: чем больше я узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки.

   - При чем здесь собаки? - не понял Тэс.

   - Ни при чем. Просто к слову пришлись, - грустно ответил Паркер.

   Поднявшись из кресла, он прошёл в каюту, открыл личный сейф, вынул оттуда опечатанный чемоданчик. Без сожаления сорвал пломбу, набрал продиктованный Тэсом код, щелкнул замком. В чемодане обнаружилась небольшая шкатулка,

   - Так вот вы какие... зёрна Вселенной, - откинув серебристую крышку, прошептал Эндрю.

   - Значит, решили? - уточнил на всякий случай искин.

   - Решили, - кивнул человек. - Нечего ждать. Будем выбираться из этой чёртовой сингулярности.

   Вернувшись в рубку, он неторопливо сдвинул панель приемной камеры манипулятора и принялся один за другим "скармливать" раскрывшемуся "окну" переливающиеся всеми цветами радуги бриллианты. Каждый стоимостью до полумиллиарда кредов.

   - Один, два... шестнадцать, семнадцать... тридцать... - сверкающие кристаллики с легким шелестом занимали свои места в ячейках, словно патроны в пулемётной ленте, - ...сорок пять, сорок шесть... семьдесят... семьдесят два, - закончил считать капитан. - Кажется, всё.

   - Да, больше не надо, - подтвердил Тэс. - По всем расчётам семидесяти двух хватит с лихвой.

   - Экипаж в каютах?

   - А как же частная жизнь? - ухмыльнулся напарник.

   - Забудь про неё, - скомандовал Эндрю.

   Через десять секунд искин доложил:

   - Двери кают заблокированы. Прошу разрешения приступить к подготовке прыжковой серии.

   - Подготовку прыжковой серии разрешаю.

   - Контроль девяносто секунд.

   - Принято.

   Вновь, как и три дня назад, под потолком зажглись аварийные лампы. Загудели, завыли тревожные баззеры.

   - Внимание, экипаж! - Паркер включил общекорабельную связь. - Всем занять места в противоперегрузочных ложементах. Подготовка к прыжку. Отсчёт - семьдесят пять секунд.

   - Семьдесят пять, семьдесят четыре, семьдесят три... - забубнил металлический голос.

   - Тэс, прекрати, - досадливо прошипел капитан. - Посекундный отсчёт за десять секунд, а пока пять через пять.

   - Уж и пошутить нельзя, - так же тихо рассмеялся в ответ искин.

   - Шуточки у тебя, боцман... - проворчал человек...

   Лишь через час Эндрю смог наконец отстегнуть привязные ремни. Серия прыжков завершилась. В гиперпространстве любое живое существо погружалось в состояние псевдостазиса. Основные физиологические процессы замирали, работал лишь мозг. Это было похоже на паралич. Человек мыслил, чувствовал, обонял, видел, слышал, однако сделать ничего не мог, даже пошевелиться. Хорошо хоть сами прыжки длились недолго. Вне зависимости от расстояния, на которое перемещался корабль, в подпространстве он находился ровно двадцать четыре секунды. Выход из псевдостазиса времени занимал гораздо больше. У одних космоплавателей оно составляло минуты, у других доходило до часа.

   Эндрю Паркер был своего рода уникумом. В нормальном состоянии он оказывался уже через пятнадцать секунд после прыжка. Остальные находящиеся на борту этим похвастаться не могли. Их восстановление длилось от восьми до одиннадцати минут.

   Семьдесят два прыжка и, соответственно, столько же стазис-возвратов, дались Эндрю непросто. Кружилась голова, в горле стоял комок, болели суставы, сердцебиение и дыхание то и дело прерывались короткими спазмами, желудок голодно урчал, словно не ел неделю...

   Однако результат того стоил. На экранах сверкали звёзды. Много звёзд.

   - Мы это сделали, - прошептал капитан.

   - С тобой всё в порядке? - заботливо поинтересовался Тэс.

   - Я в норме, - хриплым голосом отозвался Паркер.