Мне нравится твоя ложь (ЛП)

Клары в доме нет. Мы смогли записать ее в школу, как только я получила законную опеку над ней. Судья изначально подозревал обстоятельства, в которых мы жили. Отстойная комната в мотеле и работа стриптизерши не внушали доверия. Но оказалось, что он брал взятки у Байрона, когда тот был в Тэнглвуде. Кип с глазу на глаз напомнил ему, что некоторые скандалы лучше всего замести под ковер.

И поэтому коррупция Байрона на самом деле помогла нам на этот раз.

Как уже много раз делала прежде, я перехожу к началу книги и смотрю на стихотворение, написанное там: "Джунгли — страшное место для тех, кто блуждает..." — это написала мама Кипа, которая любила поэзию. Я нашла несколько блокнотов, исписанных мыслями — строфа здесь, фраза там. Полностью рифмованных стихов не так уж и много. Этот стих в чем-то особенный.

Формулировка проще, чем обычно, не несет глубокий смысл. Более простой. Больше похожий на детский? Однако тема не детская. Жизнь и смерть. Быть потерянным и никогда не найденным. Так зачем писать такое в книге историй для детей? В книге, что она отдала сыну?

Скрывают секреты, молчат пред ветрами.

Это не всегда было здесь. Я спрашивала об этом Кипа. Все время, когда он читал эту историю в детстве, эта страница была пуста. Только после того, как его мать умерла, он в память о ней заглянул в книгу и впервые увидел эти слова.

Джунгли — страшное место для тех, кто блуждает...

Есть что-то, что возвращает меня к этому стихотворению, к этой книге. Как будто она оставила сообщение для Кипа. Или меня. Как ни странно, мне кажется, что это стихотворение предназначено для меня. Я знаю, как страшно в джунглях. Знаю чувство, когда кажется, что смерть — единственный способ выбраться.

Я вздыхаю и делаю глоток чая. Остывший. Я сижу здесь долгое время, разглядывая. Провожу пальцем по давно высохшим чернилам. Ее почерк мило наклонен и имеет закручивания у хвостиков букв. Это заставляет меня почувствовать надежду. Из того, что Кип рассказал мне о ней, она тоже надеялась, несмотря на то, что сделал ее муж, несмотря на то, кем стал Байрон. Так зачем писать что-то такое страшное, пока ее второй сын Кип был в армии?

Я снова прочитала стихотворение, задерживаясь на последней строке.

Найдешь ты тот ключ, что сокрыт под землей.

Что, если она говорила о буквальном ключе?

Все думали, что у моей матери были драгоценности. Или у отца Кипа. Но что, если они все это время были у его матери? Я чувствую родство с этой женщиной, с которой никогда не встречалась, достаточно, чтобы предположить, что она не хотела бы использовать то, что получила от дел своего мужа. Она осталась в этом скромном доме. Хотя, могла ли она полностью отказаться от драгоценностей? Смогла бы она выбросить их, отдать их, зная, что ее сын может когда-нибудь воспользоваться ими? Я не уверена, что сама смогла бы, подумав о том, что Клара могла бы сделать с такими деньгами. Точно так же, как я использовала имя Байрона в случае с судьей, чтобы убедиться, что Клара может остаться со мной. Мы сделаем все для людей, которых любим, даже станем полагаться на тех, кого ненавидим.

Вставая, я беру книгу в руки и бегу во двор.

— Кип!

И тут же чувствую раскаяние, когда вижу его на лестнице. Что, если бы мой испуганный крик стал причиной того, что он бы упал? Хотя он и не выглядит удивленным, и даже не пошатнулся. Вместо этого он наклоняется к металлической лестнице так же небрежно, как если бы это была стена, и будто он не находился в пятнадцати футах от земли.

— Доброе утро. — На нем те сапоги и те джинсы, которые мне нравятся. Его ноги выглядят невероятно сильными и великолепными.

Я останавливаюсь поглазеть мгновение, признавая, что он мой. Что теперь, словно на сцене, смотреть можно на него, а не на меня.

Он замечает, конечно. Его улыбка скромная, но самодовольная и мужская.

— Что-то нужно, милая?

Ему нравится называть меня так, когда у него на уме секс. В первый раз он внимательно наблюдал за мной, думая, что это может оскорбить меня. Но под таким пристальным взглядом он мог увидеть, что это слово делало со мной — мне становилось жарко. Что я могу сказать? Я — животное, когда дело доходит до него, и я была обучена тому, чтобы мне нравилось это слово, слетевшее с его языка, чтобы нравилось то, что он делает со мной, что говорит.

Но сейчас я не могу отвлечься. Я поднимаю книгу.

— Мне нужно поехать в «Гранд».

Его лицо темнеет.

— Зачем?

— Кажется, я знаю, о чем это стихотворение. И вроде бы знаю, где она спрятала драгоценности.

* * *

Мы стоим перед фонтаном. Раньше он был разбит, статуя отсутствовала, и осталась только дыра там, где она должна была быть. Отверстие, в которое кто-то мог что-то положить. Понадобится строительный инструмент, чтобы раздолбить ее. Камень крошится на куски. Его никогда не удастся отремонтировать.