Мне нужна жена! Что значит, вы подумаете?!

Выходит, кроме короткой записки, которая нашлась на тумбочке Жанетт, Кристоф написал ещё и письмо. У Яны болезненно кольнуло в груди. Мальчик совершенно прав. У него есть отец. Но как Кристоф догадался?

— Почему он так решил? — спросил Моррис то, что хотелось спросить и Яне.

— Взрослые не верят, но у него есть дар. Его рисунки особенные. Обычно он рисует для кого-нибудь. А недавно нарисовал для себя и понял, что у него есть отец. Я думаю, сначала он хотел отправить письмо по почте, но потом решил отнести его сам.

— Спасибо, Михель, — Моррис пожал пареньку руку. — Ты нам сильно помог.

Михель вышел из кабинета, и Моррис тоже поднялся.

— Схожу за Матушкой. Думаю, нам нужно с ней поговорить и узнать, как Кристоф попал в приют. Полагаю, она знала его мать и не исключаю, что у неё есть предположения и об отце.

Глава 71. Вот, взгляните сами

Моррис вернулся в кабинет вместе с Матушкой и, как только она устроилась на стуле, принялся расспрашивать о том, как Кристоф появился в приюте.

— Это случилось около семи лет назад. Ночью, — начала рассказ Лилиет. — Я уложила детей спать, а сама решила почитать перед сном. Но не успела пробежать глазами и пары строк, как услышала детский плач. Он доносился не из детских спален, а с улицы. Я выскочила на крыльцо и увидела младенца в корзине, оставленной у двери.

Лилиет вздохнула.

— Он был такой крохотный и несчастный. И очень застенчивый. Как только я взглянула на него, он перестал плакать и робко отвёл взгляд.

Яна представила себе эту картину, и сердце болезненно сжалось от щемящих чувств к одинокому малышу. Кристоф и до сих пор остаётся очень робким. Как же ему хотелось повидаться с отцом, если он преодолел свою робость и сбежал.

— Дети иногда попадают к нам в приют именно так, — продолжила Матушка. — И в таком случае мы не знаем, кто их родители и почему судьба заставила их отказаться от собственного ребёнка.

— Но может, родители всё же следят за судьбой Кристофа? — предположил Моррис. — Вы никогда не замечали, чтобы к мальчику кто-то подходил, пытался заговорить?

— У меня была такая же мысль. Я надеялась, что родители объявятся, и всегда обращала внимание, не проявляет ли кто-то интерес к мальчику. Но долгие годы малыш никого не интересовал.

Прозвучало так, будто в последнее время ситуация изменилась.

— А теперь? — спросил Моррис.

— Не так давно, когда я водила детей на прогулку в ботанический сад, мне показалось, что один мужчина издалека наблюдает за Кристофом. А потом я видела его ещё несколько раз. Он никогда не подходил близко. Никогда не пытался заговорить. Более того, мне показалось, что он не хотел быть обнаруженным.

— Вы знаете этого мужчину?

— Знаю. Амбруаз из рода Самельё.

Так это же художник, о котором говорил Моррис! Неужели он и есть отец Кристофа? Предположение было не лишено смысла. Если это так, тогда понятно, от кого мальчик унаследовал художественный талант.

Поблагодарив Матушку, Яна и Моррис вышли из кабинета. Теперь было ясно, где искать детей, и хотелось как можно скорее убедиться, что они там.

— Ты знаешь, где живёт Амбруаз? — спросила Яна. — Долго туда добираться?

— На окраине города. На экипаже доедем за четверть часа.

Значит, уже через пятнадцать минут Яна сможет обнять Жанетт и Кристофа. Как же она их стиснет, как расцелует обоих, а уж потом начнёт журить и читать мораль о том, что нельзя сбегать из приюта и заставлять взрослых волноваться.

Но надежды Яны увидеть детей через пятнадцать минут не оправдались. Они оправдались раньше! Как только она вслед за Моррисом вышла на порог, увидела, что к приюту приближается сладкая парочка — Жанетт и Кристоф, целые и невредимые. Их вёл за руку никто иной, как посетитель Яны, оставивший ей крупную сумму. Она не сомневалась, что это и есть художник Амбруаз.

Он выглядел напряжённым и сконфуженным. Казалось, что как только вернёт детей в приют, тут же снова исчезнет. Яне было что ему сказать, но пока непередаваемая радость, что дети нашлись и с ними всё в порядке, перевешивала желание пообщаться с художником.

Яна бросилась к малышам, и они оба тоже побежали ей навстречу, чтобы обнять. У неё даже не было сил отчитывать их за побег, она просто прижимала к себе двух крох крепко-крепко и мысленно благодарила высшие силы, что тревога оказалась ложной.

Прошло несколько минут, прежде чем к Яне вернулась способность говорить. Она немного отстранилась от малышей и посмотрела с укором.

— Зачем вы сбежали? Никогда так больше не делайте, — Яна пыталась произносить слова строго, но получалось ласково. — Мы все очень тревожились.

— Мы же оставили записку, чтобы никто не волновался, — Жанетт виновато посмотрела на Яну и шёпотом добавила: — мы боялись, что с вами должно случиться что-то очень нехорошее, и хотели спасти. Очень-очень хотели, — она вдруг так крепко обхватила Яну, будто действительно хотела защитить от всего мира.