Мне с собой хорошо. Книга-маяк для тех, чьи глаза перестали светиться

Нужно было решить: либо я сейчас подрываюсь и еду к этому неведомому ВИ, либо спокойно собираюсь, обедаю и уезжаю в Москву, в объятия своей прошлой жизни.

Я легла на кровать и посмотрела в пустую стену. И вдруг почувствовала, что мне не хватает ковра. Но ковер – это даже не предмет мебели, а скорее, метафора.

В детстве, в начале 90-х, когда мы жили в маленьком уральском городе, я любила лежать и рассматривать разноцветный ковер.

И это было самое безмятежное время: ты на своей кровати, под одеялком, и нет никаких проблем, никаких страхов и никакого чертового экзистенциального кризиса (кто это вообще придумал?).

И тебе не надо вечно куда-то бежать, зарабатывать деньги, думать о том, что жизнь проходит, переживать, что твои близкие могут заболеть. Ты лежишь на кровати и разглядываешь ковер. А если повезет, то в это время мама на кухне готовит пирог с яблоками. И никаких соцсетей, никакого сравнения себя с другими. И просто кайфуешь от ковра, и твоя жизнь полна смысла.

Эх, сейчас бы лежать у этого ковра и чтобы проблема была только одна – как уговорить папу купить мне вафлю «Куку Руку».

С этими мыслями я перевернулась на другой бок и решила посоветоваться насчет ВИ с Алексом. Я записала двухминутное голосовое, где рассказала про ВИ, переживания и то, что меня одолел небольшой сплин. Отправив сообщение, я почувствовала вину: «Ну вот, опять гружу ненужной инфой. Он и так много работает, а тут еще я со своим унынием. Зачем ему это знать? Я должна сама разбираться со своими проблемами».

На все, что касалось моих чувств, он реагировал так: «М-м», «Понятно», «Не знаю». В моей голове это означало «Не грузи меня проблемами, я не хочу в них вникать».

Пиком его отстраненности был один момент. Год назад у меня погиб близкий человек, и я позвонила Алексу в слезах, он сказал: «Сочувствую… мне пора возвращаться к работе». И больше ни разу не выразил соболезнований и не спросил, как я переношу эту утрату.

Пока я погружалась в море вины, от него пришло сообщение. Предсказуемое. Он написал: «Я не знаю, что тебе делать. Решай сама».

Что я испытала? Как обычно: одиночество. Это ощущение – я его называю Изоляция Чувств – шло из детства.

Так получилось, что у меня не было достаточно чуткого контакта с кем-то из близких, видимо поэтому, став взрослым человеком, я выбирала отстраненных мужчин.

Но при этом в каждом мне хотелось найти ту связь, которой не хватало в семье. Вот такой парадокс.

От сообщений Алекса я вдруг почувствовала обиду и снова вернулась в детство, где есть только я, ковер и «Куку Руку».

Мне было больно. Я быстро настрочила помощнику ВИ: «Если ваше предложение еще в силе, то я выезжаю».

Глава 3 Загадочный мастер жизни

Через десять минут я уже ехала в такси по заснеженному городу, слушая в наушниках «Аве Мария». За окном было сыро, холодно и серо. Мне показалось, что этот холод проникает внутрь.

Я прокручивала перед глазами разные события из жизни и думала: «Наверное, ничего лучшего со мной больше не произойдет».

В зеркале заднего вида от меня убегала дорога. Это тоже метафора жизни: я слишком сосредоточилась на прошлом, а дорогу, которая ждала меня впереди, совершенно не видела или не хотела видеть. Если бы я решила сделать татуировку в тот момент, то выбрала бы «Будущего нет».

Вскоре такси подъехало к длинному трехэтажному историческому зданию.

Над входом в парадную красовались статуи двух грифонов. Это существа с головой и крыльями орла, а телом льва.

«Интересно, что за тайные тайны тут? У меня будет обряд посвящения?» – подумала я, поднимаясь по лестнице и таща за собой уличную серость. На третьем этаже меня встретил молодой человек в белоснежной рубашке: «Вы Лариса? Проходите, вас ожидают».

Дверь в кабинет ВИ с внешней стороны была выполнена в историческом стиле из дерева, а с другой, как я узнала позже, – выкрашена в нетривиальный темно-фиолетовый. Ручка необычной формы из металла, похожего на бронзу. Я наклонилась на секунду, чтобы разглядеть ее поближе, и неожиданно для себя улыбнулась: это была фигурка маленького грифона, с немного оплывшей от бесконечных прикосновений чеканкой.

Я подумала: «Ну что ж, по крайней мере это необычно и фиолетово. Что бы это ни значило. Посмотрим, что меня ждет за этой дверью. Надеюсь, живой грифон».

Вся жизнь в четырех листах

Оставив пальто в приемной, я вошла в комнату.