Мне скучно без Довлатова

Он решился честно рассказать о подлинной своей жизни, большего же от писателя и не ожидается. Евгений Рейн — замечательный писатель. Считаю, что главные его вещи — поэмы, а это — не только поэзия, но и повествовательная литература. Его свод поэм, посягнувших на собственность прозы, — для серии памятников будущего издательства «Academia». Они неравноценны. Но странным образом выигрывают от соединения и образуют книгу. Это, быть может, — новые «Сцены из жизни богемы». Только что наша богема поярче описанной в легкомысленной и нетленной книжке Мюрже, а время куда катастрофичней… Разумеется, и Рейн нуждается в отборе. Он порою коряв и шероховат. В XIX веке это было признаком неумелости, и только. Но, примерно со времени Случевского, иногда может быть достоинством. Неважные рифмы удавались ранней Ахматовой, а также раннему Тихонову, потом — Слуцкому. И Рейну. Бывает, неказистая рифма становится единственно возможной… Иногда Рейн небрежен, хватается сразу за многое, не видит ядра вещи, но, пожалуй, это говорит и о силе торопящегося вдохновения, множественности решений, артистизме.

Как радуют эти приступы силы и неистовые рывки:

Елисеевский, о!
Темнотою зеркал ты мне снишься, высоко-высоко
ты под буйные своды теснишься…
……………………………….
Было, было-прошло и уже никогда не настанет.
Осетрина твоя
на могучем хвосте не привстанет…

Или — в другой тональности, но еще более свирепо:

За полчаса стемнеет,
Фонарики зажгут.
Сильнее сатанеет
Спартаковский лоскут.

Иногда ему удается выжать что-то даже из состояния предельной усталости:

Кровь у тебя на губах,
Спи у меня в головах.
Падает тонкий стакан,
Валится аэроплан,

Тонет британский линкор,

Выльется на коленкор
Самый последний глоток,
Дай мне забыться, дружок.

Такие сравнительно недавние стихотворения, как «Австро-Венгрия» и «Дом поэта», отмечены печатью нового мастерства, осенены и согреты струящимся совершенством благородного света.

Недавняя книга итальянских стихов в целом не является удачей. Говорю об этом с большой легкостью, потому что вскоре после нее Рейном написано несколько сильнейших стихотворений. «Но пораженья от победы Ты сам не должен отличать». Рейн в свои 60 лет — живой, действующий поэт, способный еще измениться. Москва переродила природного петербуржца, в ней создан основной корпус его полновесных стихов. Верю, этих своих удач автор не отдал бы и за банкетный зал Шведской академии. Предпочел бы оставаться в любимой нами пельменной у Тишинского рынка.

Я — на 11 лет моложе Рейна, но тоже уже пожилой. С годами нужно все меньше вещей. Дорога крутая, за плечами — мешок с тяжелейшим грузом: книгами. Время от времени что-то еще выкидываю в кювет, не столь обязательное. Стихи с некоторых пор нужны только те, которые помогут идти, или, наоборот, заставят остановиться, задуматься… Рейнский томик, видимо, уже до конца дней не выкину.

Евгений Рейн, очень искренний автор, писал всегда о себе и для себя, и значит — о нас и для нас. Он подчинился закону, выраженному в словах Баратынского: «Сердечных судорог ценою Ты выраженье их купил». Не видится возможности обойти этот закон.

* * *

Автора «Алмазов навсегда» с его пристрастиями, поступками, свойствами, описанными в литературе при жизни героя, этого летописца со своей былью, сохраняемой, «словно за пазухой у Эккермана», можно принимать и не принимать. Я всецело принимаю Евгения Борисовича и отношусь к нему с нежностью, которую было бы трудно скрыть. Позволю себе личную ноту: я принадлежу к числу друзей Рейна с ощутимым стажем. Конечно, у знаменитого нашего поэта немало разнообразных и близких друзей, и вряд ли найдется хоть один личный враг. Самым важным человеком для Рейна всегда был непосредственный сосед и собеседник. Способность путника прилепиться душой к встречному или попутчику, умение не только говорить, но и слушать и слышать, беспредельная терпимость, которой мы, грешные, лишены, доброта и человечность, веселый нрав, буйная фантазия, поэзия отношений при суровой правде обстоятельств — все это обеспечивает Рейну любовь окружающего человечества. В общем-то народ должен позаботиться о своих поэтах (настоящих мало), не все же им варить суп из топора… За годы изменился социальный статус Е. Б. Рейна, но образ жизни в основном остался прежним.