Мне снился сон…

Так бывает: человек долго-долго ищёт кодовое слово, которое поможет распознать шифр, или открыть сейф, или взломать вход на запретный сайт… И вдруг оно находится, и слышится явный щелчок – знак, что сейчас ты всё узнаешь, увидишь, поймёшь… Слово «Таня» стало именно таким найденным кодом. Как только она произнесла его, она увидела то, что не могла видеть в реальности – знакомый жест Олафа, щелчок пальцами! Сон и действительность соединились, слились в одно, как разнополюсные магнитные поля…Она услышала то, что не могла слышать в реальности но, тем не менее, слышала – его слова…

– Таня… Ты знаешь, кто такой Че Гевара?

– Я с первых дней своей жизни спала под портретом команданте Че.

Виктория повторила то, что уже говорила – да, да, говорила! – этому человеку. Повторила, глядя ему прямо в глаза. И увидела, как они загорелись восхищением:

– Ты знаешь, что у Че Гевары была подруга, которая оставалась с ним до самого конца его борьбы? Её звали Таня, как тебя! Это ведь ваше, русское имя?

– И имя русское, и она сама, Таня, была наполовину русская.

– Ты ведь тоже русская? Ты нужна мне, именно ты, потому что я тоже веду борьбу, как Че.

– Что же это за борьба? С кем и за что?

– Борьба сама по себе есть цель, – улыбнулся он ласково, как взрослый улыбается глупому ребёнку.

– Та, которая оправдывает средства? – Виктория ответила улыбкой не столько ироничной, сколько жёсткой. – Finis sanctificat media.

Он перегнулся через стол, наклонился близко, взял за руку, голос его понизился до горячего шёпота:

– Таня, ты необыкновенная девушка! Ты просто не можешь не быть со мной! И ты не пожалеешь, увидишь разные страны, научишься владеть оружием, быть неуловимой!

– Значит, это всё-таки террор? – спросила она так же тихо, не отрывая руки.

– Любая борьба, это террор, – ответил он сразу же. – И команданте Че тоже был террористом. Ты вот сказала: «Цель оправдывает средства». Прекрасные слова, в них – двигатель всего происходящего на планете.

– И всё-таки, какая это цель?

Вику колотило мелкой дрожью, но не столько от страха, сколько от появившегося азарта: она хотела вновь услышать те же слова, что слышала в своём сне. Сне? Теперь она сомневалась… И он, этот красавец-террорист, ответил так, как она и ожидала:

– Скорее даже не цель, а миссия. Люди – это глупые и развращённые дети, их надо исправлять, вводить в определённые рамки, я бы даже сказал – формы… Ты умная, начитанная, слышала, наверное, о тайной древней секте компрачикосов?

– Читала, у Виктора Гюго в «Человеке, который смеётся»…

– Да? Я не знаю такой книги. Надо прочитать.

– Но они же уродовали детей!

– Это как посмотреть… Впрочем, я это в переносном смысле. У моей борьбы много аспектов.

Пора, пора было спросить то, что поставит окончательную точку. И она спросила:

– Вы зовёте меня с собой… Но я даже не знаю вашего имени.

Он лишь на мгновенье замешкался, потом ответил:

– Зови меня Олаф.

Вика не удивилась, она именно это и ожидала услышать. Заставила себя улыбнуться:

– Скандинавское имя, кажется.

– Да, мои корни оттуда, и частично из Германии. А в этих странах мужчины всегда были воинами – самая лучшая профессия на свете.

– Уж мы-то, русские, знаем, какие воины немцы. – Виктория вскинула голову. – В каждой семье знают, даже до сих пор. И всё-таки русские воины разбили немецких.

– Вы тоже прекрасная воинственная нация, – ответил он с улыбкой. – В ту войну схлестнулись достойные противники. Не то, что французики или поляки, те сразу легли у ног победителей. Да, нам с тобой есть кем гордиться. Вот мой дед, например, был офицером Кригсмарине – военно-морских сил Третьего рейха. Был капитаном подводной лодки, его особенно отличал Гитлер. Погиб геройски, совсем молодым, но успел оставить сына – моего отца. Говорят, я очень похож на деда…

Виктория хотела сказать: «Мой дед тоже был морским офицером, тоже воевал…», но удержалась. Ни к чему это было.

Олаф вновь взял её руку, сжал сильно:

– Я вижу, Таня, ты взволнована. Я понимаю. Я зову тебя в неведомое. Да, это совсем другая жизнь, но мне кажется – ты рождена для неё…

Он был прав, она не могла уже скрывать своё волнение. Сердце её трепетало, щёки горели, но не от слов и предложений Олафа. Она слушала эти слова, всё сильнее и сильнее осознавая, что уже слышала их раньше. В виски её билось, как наплывающие на берег волны, одно слово. Нет, одно имя: «Тони! Тони! Тони!..»

Глава 16

За несколько дней, проведённых рядом с англичанином, Дмитрий узнал, что лорд Энтони встаёт рано. Он и сам так делал, потому и увидел из окна номера, как Энтони, в спортивных брюках, кроссовках и одной футболке пересёк трассу и побежал по боковой аллее парка. Ресторан открывался в девять, и когда Дмитрий к этому времени спустился туда, Энтони уже сидел за столиком – переодетый, бодрый, энергичный. Он сразу же спросил:

– Мы можем навестить мисс Витольду?

– Когда?

– Как можно скорее. Я принял решение и не хочу откладывать.