Мне снится дождь (СИ)

После этого, Альберт порывисто встряхнул головой, откинув назад свои длинные волосы - и заиграл.

Играл он виртуозно; его длинные пальцы так и метались по роялю с необыкновенной скоростью. А сам он, не глядя на клавиши, устремился взглядом в пространство перед собой, в чёрную лакированную поверхность рояля.

Когда замолкла последняя нота, послышались возгласы: "Браво! Бис!" - и бурные аплодисменты. Захлопал и Шнобель. Ему понравилась музыка.

Ведущая в чёрном вынесла канделябр со свечами и поставила на рояль. Весь искусственный свет в помещении моментально был выключен. Остались только свечи: те, что на рояле, а также подсвечники со свечами на каждом из фешенебельных столиков, которые зажигали сами посетители. Свет стал неровным, загадочным; зал тонул в полумраке. Ни очертаний огромной пентаграммы, украшавшей пол в центре зала, ни людей, теснившихся у стоек или у стены в конце зала - теперь не было видно. К тому же, зал наполнился одурманивающими благовониями.

Маэстро исполнил еще несколько музыкальных композиций, так же ослепительно-прекрасно. Затем, как только он прервался, послышалось несколько голосов из респектабельной части зала:

- Маэстро! Пожалуйста, исполните "Моя любовь"!

Музыкант мрачно улыбнулся, проиграл долгий, романтичный проигрыш, и вдруг запел, сам себе аккомпанируя на рояли, приятным бархатным голосом:

- Моя любовь, тебя я не увижу,

Лишь может быть -

Как летнюю грозу,

как солнца луч:

в прекрасном сне....

Моя любовь, под свет луны

припомню я

Таинственный закат,

И твой испуг -

В тиши ночной...

В это время рядом со стойкой Шнобеля, который стоял у самой стены, пристроились две незнакомки. Их силуэты лишь угадывались в слабом освещении.

Но вдруг, по окончании песни - будто налетел искусственно созданный ветер, и одновременно затухли все свечи в зале. Наступила полная тьма. Лишь над баром и окошком, около которого посетители отоваривались различными блюдами, слегка фосфоресцировало зелёным. Где-то завизжали, где-то завыли - и вот снова вспыхнуло верхнее освещение, но теперь оно было слабым, мерцающим и придавало окружающему странный эффект равномерного полумрака.

Маэстро за роялем уже не было. Он будто растворился вместе с темнотой...

Девицы, что остановились за стойкой Шнобеля, оказались вполне миловидными. Обе с огромными глазищами: одна посверкивала люминесцентными линзами поверх зелёных, другая - поверх карих глаз. С роскошными ресницами. Обе незнакомки были длинноволосые, если только не нарастили свои чёрные, вороные шевелюры. А быть может, в действительности вовсе не черные, а просто с напылением такого лака, как и у Шнобеля. Одна из них была одета в чёрные джинсы и чёрную майку с перевёрнутой пентаграммой. А на другой была золотистая цепочка, будто бы сделанная из соединённых между собой маленьких черепов, и короткое чёрное платье с длинными рукавами. Девушки синхронно пили "кровь" из высоких бокалов, невзначай показывая устрашающей длины накладные ногти.

Как раз в это время Шнобель заметил Гошу: он, по-видимому, вошел в зал во время затемнения, но не смог отыскать в темноте дорогу к стойкам. И теперь стоял неподалёку от входа, около самого кончика прочерченной на полу пентаграммы.

Неожиданно одна из девушек, стоявших рядом со Шнобелем, замахала Гоше поднятой вверх рукой. И тот сразу направился сюда, растянув губы в глупой улыбке.

Его Шнобель знал не слишком хорошо. Гоша, вроде, был немного старше Пещерника, но точного его возраста он никогда не знал и не мог бы определить. А внешне Гоша был весьма неопределенного возраста... Не высокий, но и не маленький, не худой и не плотный, со слегка мелковатым и круглым лицом в лёгких конопушках. Его серые глаза были невыразительны, а светлые от природы волосы почти неприметны на фоне уже довольно большой ранней лысины, начинающейся со лба. В целом, Гоша был не слишком привлекательным, но не имел и отталкивающих, неприятных черт. И ему удавалось быть и застенчивым, и до крайности болтливым... Одновременно!

Гоша любил балагурить и совершать смешные и опрометчивые поступки. А еще, он увлекался магией и учил заклинания, о чём спешил сообщить каждому встречному.

Сейчас волосы Гоши, конечно, соответствовали устоявшимся правилам данного заведения. И, как у большинства присутствующих, были покрыты чёрным лаком и отливали вороной синевой. И одет Гоша был примерно так же, как и Шнобель. Вдобавок, под мышкой он зажал снятый с головы цилиндр, в одной руке у него была трость с белым набалдашником в форме головы собаки, а в другой - купленный у самого входа, в окошке, освещённом голубым сиянием, красный пьянящий напиток.

Когда Гоша вплотную приблизился к стойке, за которой стояли Шнобель и девушки, одна из них - та, что призывно помахала ему рукой, спросила:

- Где вы потерялись, Бельфегор? Давно я что-то вас здесь не встречала.

- Дорогая леди, - сказал Гоша, приближаясь и обнажая в улыбке накладные клыки. - Рад вас снова видеть! О! А это - кто! - Гоша даже приостановился от удивления. - А ты здесь какими судьбами, Шно... То есть...

- Асмодей! - представился Шнобель.