Мне так хорошо здесь без тебя

– Не волнуйся, зайка. Давай, иди наверх как большая девочка. А я скоро приду и почитаю тебе новую книжку, которую купила бабушка. И можешь по дороге взять печеньку. D’accord?[21]

Она поцеловала Камиллу в лоб. Камилла посмотрела на меня. Анна поцеловала ее еще раз:

– Иди, mon coeur.

Потом мы все ждали, пока Камилла уйдет. Наконец, она скрылась на втором этаже, и в комнате наступила тишина. Никто не смел прикоснуться к еде или вину. Я заглядывал Анне в глаза, моля не предавать меня, не раскрывать нас, но она изучала столешницу, водя пальцем по прожилкам в дереве.

– Он изменил мне, – проговорила она еле слышно.

У меня внутри все превратилось в горячую лаву, и я застыл, парализованный ее признанием. Ноги примерзли к полу, будто на них были космонавтские магнитные ботинки.

Ален с Инес смотрели на меня, предполагая, что я сейчас все объясню, начну оправдываться, но я просто стоял, как оглушенный. Молчание затянулось, Ален начал багроветь.

– Что происходит? – вопросил он, скрестив руки на груди.

Анна подняла на меня лицо и сверкнула глазами:

– Будешь объяснять или мне самой?

Я растерялся. Чего от меня ждут – честности или попытки спасти репутацию? Впрочем, судя по эмоциональному настрою всех троих, спасать мне уже было нечего.

– У Ричарда роман на стороне, – произнесла Анна. – С американкой.

Различимый хоровой вдох. Инес встала с места и подсела к Анне. Попыталась обнять, но Анна оттолкнула ее.

– Ну ладно, – спокойно проговорила Инес, складывая полотняную салфетку в аккуратный квадрат. – Ладно.

– Да чтоб тебя, Ричард! – Ален вскочил. – Qu’est-ce que tu peux être maladroit![22]

Он начал мерить шагами комнату. Мне стало трудно дышать, в носу все горело. Ален назвал меня неуклюжим. Хотя на самом деле maladroit – это хуже, чем неуклюжий. Это недотепа, полный кретин, с которым лучше вообще не связываться. То есть все самые ужасные опасения тестя насчет меня оказались правдой.

– А, ну вас к черту! Пойду налью чего покрепче.

И он удалился, оставив нас втроем. Анна схватила салфетку, которую только что сложила для нее мать, и принялась яростно вытирать щеки. Инес гладила ее по спине. Я пытался выбраться из болота унижения, затопившего мой мозг, но вместо мыслей у меня в голове была лишь вязкая чернота.

Вернулся Ален с бутылкой виски и четырьмя стаканами.

– Ты, может, что-нибудь уже скажешь, придурок? – спросил он, разливая виски по бокалам и немедленно опрокидывая один в себя.

– Ален! – одернула его Инес.

– А мне интересно, что будет дальше? – Он снова зашагал по комнате. – За какой надобностью нас в это втянули? С такими вещами, детки, надо разбираться самостоятельно!

– Пошел ты, – тихо проговорила Анна.

– Что?! – заорал Ален.

– Вы мои родители!

– Вот именно! Как можно ставить родителей в такое положение?! Это ваши личные дела!

– Довольно! – оборвала его Инес. – Сядь на место! – Она строго посмотрела на него и снова повернулась к Анне: – Послушай, милая. Вы оба. Это сложно, не спорю. Уж поверьте, за тридцать пять лет совместной жизни у нас с Аленом тоже всякое случалось.

– Инес, – угрожающе начал Ален. – Даже не думай…

– Да, у твоего отца тоже бывали интрижки, но…

– Черт меня побери! – Ален схватил стакан. – Пошел я отсюда!

– Иди, иди, – проворчала Анна.

– Далеко собрался?! – рявкнула Инес, шарахнув ладонью по столу. – А ну сядь, Ален де Бурижо, не то узнаешь у меня, что такое настоящая проблема!.. Так, слушайте. Это очень грустно, но такое случается. Тогда самое главное – думать о будущем. Уметь прощать. – Она посмотрела на меня. – Честное слово, сейчас вам самое время подумать о прибавлении семейства.

Тут у меня кровь прилила наконец к ногам, и я поспешно ретировался к окну.

– Я понимаю, что вы не это хотите от меня услышать, но вы еще молоды. Это сейчас самое лучшее решение.

– Он закрутил роман на стороне, а мне надо поскорее от него родить?! – возмутилась Анна. – Охренительный совет!

– Какие элегантные выражения, – съязвил Ален, смерив дочь яростным взглядом, и кивнул в мою сторону. – А этот у нас вообще что-нибудь скажет?

Я резко обернулся:

– А что я должен сказать? – Меня трясло. – Что сказать?

– Ну да, – ответил Ален, – ты, пожалуй, лучше молчи.

Я прижался лбом к холодному оконному стеклу.

– Знаешь, Ален, иди-ка и правда прогуляйся, – распорядилась Инес. – Ты делаешь только хуже.

– Да пожалуйста! С нетерпением жду завтрашнего утра. Что теперь будет? Чудесный отпуск, доложу я вам.

– Уходи, – повторила Инес. – Иди в гольф свой поиграй.

Ален елейным голоском пожелал нам приятного времяпрепровождения и вышел, прихватив стакан и бутылку.

– Сядь, – велела мне Инес. – Все у вас будет хорошо.

Когда я сел, она протянула руку через стол и накрыла мою ладонь своей. Анна так и не смотрела на меня. Инес взяла за руку и ее.

– Сейчас я задам вам один вопрос. Отвечайте честно! Я замужем почти сорок лет и подобное я тоже видала. Когда вы в последний раз занимались любовью?

– Мам! – воскликнула Анна, вспыхнув.

– Когда?

– Господи! Не твое дело!

– Вообще-то уже мое. Ты сама меня втянула.