Мне тебя мало

Мне стало обидно, ведь в то мгновенье я открылся ему, рассказал о самом лучшем, что есть в моей жизни. Я ждал, что он достойно примет это. А в итоге, он лишь посмеивался над всем этим все это время.

— Ты всегда считал свои чувства, выше других, — продолжил он, говоря вещи, как мне кажется, далекие от действительности. — Тебе всегда было плевать на меня и тем более на Милану. Так скажи, почему нам не может быть все равно, на то, что происходит с тобою сейчас?

— Ты все еще пьян, — проговорил я, не желая больше продолжать разговор, ведь иначе он приведет к непоправимым последствиям.

— Ты прав, я до сих пор продолжаю пить. Но кто кроме пьяного человека, тебе искренне скажет, все что думает.

— Иди проспись, — хрипло сказал я, пытаясь закончить разговор. После этого он продолжил нести какой-то бред, и лишь не желая больше все это слушать, я сбросил звонок.

***

Остаток дня я провел в полном погружение в свои мысли. Слова Саида задели меня, больше всего меня тревожило как он обесценил столько помощи, которую я оказывал ему.

Я переключался на книгу, попытался посмотреть фильм, но день явно был против меня. Все словно было в нем не так.

Мысль сорваться и поехать к Николь, не давала мне покоя, ведь я знал, что только она сможет меня сейчас успокоить. Но я помнил, какой сегодня у нее должен быть загруженный день, и что в нем нет просто место для меня.

Взяв в руки пачку сигарет, я вышел на балкон, думая, что никотин сейчас единственное, что может утешить меня. Делая небольшие затяги, я словно продлевал некое удовольствия, которое оно может дать.

В этот момент, мне захотелось выпить виски. Но я не мог себе позволить такого дома в присутствие родных, не хотел никогда огорчать маму.

Иди в бар не особо хотелось, ведь там слишком шумно. Поэтому я выбрал наверно единственный вариант, который был у меня.

Взяв в комоде довольно приличную сумму, я вышел из дома, и, зайдя в ближайший магазин, я купил себе бутылку виски и несколько пачек сигарет.

Затем я закрылся в каком-то неизвестном мне ранее подъезде, и сев на холодные ступеньки я просто начал пить в одного.

Достав с кармана телефон, я начал листать фото из галереи, и понял, что у нас с Николь до сих пор нет ни одной совместной фотографии.

— Хочу запечатлеть нас с тобою на совместном фото, — написал я Николь.

— Давно уже пора, чтобы мы всегда могли смотреть на то место, в котором мы еще были счастливы, — сразу же ответила она, и хоть мы находились на таком расстояние, она словно знала, что со мной происходит и по этому она и спросила. — У тебя все хорошо?

— Не знаю, можно ли назвать это так.

— Что случилось Томас?

— Я соскучился, — написал я, чтобы не говорить ей на самом деле, что происходит в моей душе сейчас.

— Прости, что нет возможности сегодня увидеться, но вечером я буду свободна, можем хотя бы поговорить по телефону.

— Конечно, буду ждать твоего звонка.

Я не стал больше ее тревожить. Закурив вторую сигарету подряд, я выпускал дым в потолок, чувствуя как запах табака уже окутал эти холодные стены.

Выпив практически половину бутылки, я вышел на улицу, на свежий воздух, пытаясь жадно насытиться им. Сквозь разбитые дома, я проходил по массивным сугробам, не имея конкретного маршрута. Я просто шел, и не хотел останавливаться. Когда мне одиноко, я люблю уходить туда, где я раньше не был. Просто двигаться, куда глаза глядят, без цели, смотреть на горизонт и медленно идти.

Спустя несколько часов, холод полностью взял верх, не помогал даже выпитый алкоголь в таком немалом количестве. Видя, что на улице постепенно стало темнеть, я решил направиться в дом, в котором я понимал, меня никто не ждет…

***

— Я скучала, — первое, что я услышал поздним вечером, когда позвонила Николь. — Как прошел твой день?

— В полном одиночестве, — ответил искренне я. — Как у тебя дела?

— Сестра только уехала, — ответила Николь. — Посидели за столом, покушали. Потом пришел Тремор, забрал детей гулять.

— Они не замерзнут?

— Я сказала ему, чтобы не долго. Но прошло уже больше часа, — после этого Николь сильно выдохнула. — После того, как я запретила ему появляться в нашем доме, дети стали редко видеть его. Но я знаю, как они скучают, поэтому и хотят провести с ним время, как можно дольше.

— Все страдают из-за этого, — вырвалось у меня.

— Но я чувствую, что вскоре все должно измениться.

— Как? — разбито спросил я.

— Ты станешь для них новым отцом, и тогда я перестану видеть слезы своих детей.

— А если я не смогу? Вдруг у меня не получится?

— Не получиться может только в одном случае, если ты этого не захочешь Томас, все остальное лишь вопрос времени.

— Хочется снова провести с вами время, все вместе, вчетвером.