Мне тебя надо

И всюду, куда я буду приезжать, я постараюсь оставить хотя бы одну девушку, которая будет ждать моего возвращения. Понятно, что ни с одной из них у меня не будет ни детей, ни какой-нибудь дурацкой свадьбы. Но пока они со мной — у них не будет ни ребенка, ни свадьбы с кем-нибудь другим. Чем меньше девчонок выскочит замуж за каких-нибудь придурков, чем меньше они нарожают детей, тем скорее все снова станет хорошо. Как до начала истории.

Разумеется, я не посвящал Олесю в подробности своей философии. Я оставил это на потом. Пока что все, что она должна была обо мне запомнить, — ощущение счастья. У тех, кто обращает людей в свою веру, тоже не принято сразу копаться в мозгах и вкладывать в них идеи. Сектантская технология предусматривает регресс (впадание в детство), шок безусловной любовью (love-bomb в их терминологии), пение и танцы, overbreathing и лишь потом потихоньку подбираются к мозгу. Когда он уже слегка не тот, что прежде. Вот тогда начинают звучать слова «вселенная», «космос», «Бог», «душа». Думаю, мы до этого тоже дойдем.

На перроне Олеся то и дело хваталась за шарф, который довязала накануне ночью и сегодня торжественно обмотала вокруг моей шеи. Она как будто хотела взять оба конца шарфа и увести меня назад в гостиницу, как барашка на веревочке.

Но я не был барашком. Я претендовал в пастухи. Я повесил на шею своей овечке колокольчик. Точнее говоря, новенький мобильник с оформленной на меня сим-картой. «Я хочу, чтобы у тебя всегда были деньги на телефоне. Чтобы мы в любой момент могли созвониться. И я об этом позабочусь». Я знал, что уже в течение недели этот мобильник станет для нее важнее прежнего. Часть старых контактов, конечно, перекочуют и в новый телефон. Но не все. Часть отсеется по дороге. Недели через три предыдущий мобильник, надеюсь, будет вообще забыт. Так задумано: сектанты учат, что неофита стоит, по возможности, изолировать от его обычного окружения. В идеале он должен забыть друзей и даже семью и пойти за новым учителем. Ну вот и будем потихоньку оттирать всех остальных. Конечно, если бы я просто хотел, чтобы у нее были деньги на мобиле, я просто дал бы денег. Но Олеся тактично не озвучила эту очевидную идею. Я же делал вид, что просто я такой щедрый и привязанный.

Мы по-киношному прижимали ладони к вагонному стеклу. Я — изнутри, она — снаружи. Потом поезд тронулся. На том и расстались.

* * *

Я почти спокойно поднимался в лифте. Конечно, мне не было наплевать, вломились ли в мою квартиру за эти три недели или нет. Но за это время я уже перестал так уж сильно тревожиться и внутренне примирился с тем, что, возможно, вернувшись, не застану на месте большую часть своих вещей. В конце концов, это, наверное, можно было бы даже воспринимать как очищение. Я решил, что для человека, проповедующего скромность, умеренность и отказ от избыточного, поначалу я даже как-то непристойно сильно запаниковал. Недостойно.

Ко мне действительно приходили. Это я понял сразу, как только увидел на двери еще один желтый стикер. И тут же догадался, что меня почему-то опять не ограбили. Видимо, что-то снова помешало. Что-то остановило. Но эти забавные грабители почему-то решили держать меня в курсе своих дел и оставили сообщение. На этот раз текст был таким: «И надолго эта демонстрация пофигизма?» Видимо, их самих обескуражило мое странное поведение: чувак знает, что его «пасут», но почему-то запросто уезжает в длительную командировку. Наверное, они подумали, что это какая-то специальная провокация, организованная, чтобы взять их «с поличным». Странно только, что если у них появилась такая мысль, то почему они вообще не отказались от планов на мою квартиру? «Профессиональная гордость» сыграла? В общем, в моей жизни много странностей. И эта органично встает в ряду прочих. Наверное, если уж мне и суждено быть обворованным, то именно такими чокнутыми чуваками. Я даже как-то немного проникся ими и зауважал. Люблю людей последовательных и настойчивых.

На следующий день на работе я бодро рапортовал об успешном завершении самарского проекта, делая более чем хорошую мину при довольно посредственной игре. Руководство было довольно: типа они получили подтверждение правильности принятого курса «на ускорение». Они были рады обнаружить, что не только чокнутый Вася может справиться за три недели. После совещания и сам Вася подскочил ко мне и фамильярно похлопал по плечу:

— Старик, я знал, что ты сможешь! Я верил в тебя!

Тоже мне, гуру. Я ждал, пока Вася уберет руку с моего плеча, чтобы развернуться и уйти, но он продолжал щупать мою ключицу сквозь рубашку.

— А я тут вообще мега-вещь замутил, — подмигнул он. — Три параллельных проекта. Сильно? — Вася выпятил грудь, как будто ждал, что я тут же прицеплю ему медаль и орден. — Конечно, сейчас приходится нелегко. По шестнадцать часов в офисе торчу, но тема знатная.

— Пупок не развяжется? — хмыкнул я.