Мне тебя обещали

Вот и хорошо. Мне вообще отсвечивать не стоило. И тем более так явно обозначать свой интерес к Майе. Думать надо было. Головой… Теперь же Виктор Борисыч меня вдоль и поперек проверит. Если, конечно, я в нем не ошибся. И пусть моя легенда отработана на сто процентов, лишнего внимания к себе привлекать не стоило. А я привлек! Идиот… Тут такое закручивалось, а я… Вот, что любовь с людьми делает. Слепит… Вытесняет все к херам, даже здравый смысл.

Интересно, почему они расстались? Видно, что здорово он ей насолил. И боли доставил много. За что ему отдельно хотелось ввалить, хоть это и на руку мне сыграло. Я старался не думать, что бы делал, если бы мы встретились, когда она была замужем. Хотя, наверное, тут и думать не о чем было. Я бы не уступил. Несмотря на то, что батя всегда учил меня, семья – это святое, и лезть в чужую – последнее дело. В эти дни я очень часто вспоминал его… И  маму. И сестру свою Машку. Наше последнее лето… И пожар, который отнял у меня их всех.

- Станиславыч, там из конторы звонят… - заглянул в столовую один из водил.

Мы с Егоровым переглянулись и вместе потянулись из столовой. Пора было включаться в работу, и что-то мне подсказывало, что теперь у нас нескоро появится возможность отдохнуть. А прежде мне нужно было кое с кем поговорить…

Саша, невысокий неказистый приставленный ко мне мужичок, крутил болты под машиной, когда я к нему подошел.

- Есть что-нибудь новое?

- Немного. Все, что успел нарыть, я отослал в контору. Они анализируют. Что здесь делает Золотов?

Я подал Саше ключ, делая вид, что ему помогаю, и тихо заметил:

- Официально – приехал забрать дочь домой.

- Дерьмово. Его приезд может спугнуть наших ребят.

- Думаешь?

- Сто процентов. Да и вообще то, что его дочь с какого-то перепугу пошла работать поварихой на буровую… Вызовет много вопросов.

- Ей угрожает опасность?

- Трудно сказать. Пока вообще непонятно, что происходит. Но Белые тоже склоняются к тому, что данные геологоразведки не соответствуют действительности.

- Чем аргументируют? – сощурился я, на этот раз забирая протянутый мне инструмент.

- Скорее всего, предполагалось, что сюда зайдет другая компания.

- Слишком дорогой проект. За такое только иностранцы бы взялись. Наши не привыкли вваливать деньги в разведку. Выжимают досуха то, что есть.

- Вот именно. Скорее всего, этого и добивались.

- Хочешь сказать, что разведка велась…

- С прицелом на то, что под затратный проект никто не впишется, и его отдадут в разработку иностранцам.

- А какой мотив у этих ребят? Им-то для чего это было делать?

- Так ведь деньги, Андрей. Купили наших с потрохами. А народ у нас голодный и не обремененный моральными принципами.

Признать это  - означало согласиться с тем, что мой лучший друг – предатель. Но с другой стороны… Роснедра не пускают иностранцев на легкое месторождение. А вот если давление шкалит, вязкая нефть и сероводород – идите, пожалуйста, уважаемые западные партнеры. Вот вам блок. И двадцать лет на разработку. Вкладывайтесь… Разрабатывайте. Свои ж на такое не подпишутся. Может, и правда иностранцы забашляли Михе, чтобы под видом дерьмового месторождения получить в разработку одно из богатейших и беспроблемных. Зная его, я вполне могу допустить, что он на это пошел… Но потом в дело я сунулся. А против меня он не смог бы выступить. И моей смерти хотеть не мог. Мы же с ним как братья! С сопливого детства… А что касается иностранцев, то это вообще не их метод работы. Тут скорее на наших будешь грешить.

 - Значит, вы под друга моего копаете?

- Угу…

Я кивнул. Вытер руки куском ветоши и пошел к конторе, погрузившись с головой в воспоминания.

 Мы с Михой с детства дружили. Я уже говорил? За одной партой сидели, из одной тарелки жрали… С ним я выкурил первую сигарету тайком за школой. Мы с ним даже невинности лишились вместе. С разными женщинами, конечно, но на соседних койках...

Многие считали его непутевым. Таким… мажорчиком. Который без родительских связей ничего не стоит. Но я видел просто хорошего парня, с кем всегда можно было поржать и ввязаться в горячий спор. Да и жалко мне его было. Знал, что в их семье не все гладко… Отец больно жесткий у него было. При СССР он трудился замминистра геологии, да и в девяностые занимал хлебные должности. Но много пил. И в семье был настоящим тираном. Не то чтобы Миха мне об этом рассказывал. Стеснялся. Но несколько раз я видел ссадины и синяки на его теле. И знал, что батя его поколачивает, как напьется. Не знал только, за что…

Мог ли он желать моей смерти? Нет! Ну, нет… Я же помню, как он со мной плакал, когда мои в том пожаре сгорели. И как он сам обгорел, в попытке их спасти. Ни ресниц, ни бровей не осталось. И волосы неровно на голове пожгло… Как я захлебывался горем, упав на колени. А он рядом был… И голову мою к своей груди прижимал. А от нее гарью несло и потом.

Он даже в институт пошел со мной за компанию. И по вахтам мотался. Многие думали, что он что-то отцу пытался своему доказать. Но я знал, что он тупо по приколу за мной хвостом болтался. А что… молодость! Казалось, времени – вагон. И все успеется.