Мне тебя обещали

У меня мертвая сперма. Врач-андролог азиатского происхождения хладнокровно произнес: «Диагноз – некроспермия», и мне почему-то резко захотелось какао. Не пил его с детства. В школе готовили совсем невкусное какао, я воротил нос и брал чай. Но именно сейчас мне до непрекращающегося озноба хочется того самого невкусного какао. Горечь правды?..

Девяносто четыре процента неподвижных сперматозоидов, от оставшихся шести ни одна женщина не забеременеет. Во всяком случае, без медицинского вмешательства. «Воспаления на данный момент у вас нет. Это болезнь генетического характера или от сильного стресса. От вас беременели женщины?» И я вспоминаю нас в бризе утраченного майского утра. Я проснулся от пристального взгляда. Приподнявшись на локте, она смотрела на меня с бесконечным ощущением жизни. В комнате пахло хвоей, остатками теплого рассвета. «У нас будет ребенок».

Я спросонья не сразу понял всей сути ее слов. На мгновение мне в порыве чего-то неожиданно-ненастного захотелось убежать подальше. Сдержался. И с окаменелостью острой паники внутри, пробурчал: «Это хорошо». Она рассмеялась, укрылась мятой простыней. «Не волнуйся, я от тебя ничего не требую». Притянул ее к себе. «А я – требую». Черт, это было так недавно и одновременно давно. Я не хочу, чтобы ты имела какую-нибудь форму, была именно тем, что начинается до воспоминания.

Выбегаю из кабинета. Здесь пахнет васаби и истребленными японскими дельфинами. Бегу быстро, без оглядки, люди и предметы сливаются в спектр. Немаленькая сумма за плохую новость. Или хорошую? На моем продолжении поставлена точка. Никаких многоточий. Это возмездие времени. За то, что я не остановил отчаяние той женщины с грудным ребенком на перроне. Она убила себя и свою частичку в двух шагах от меня. Мне стоило только протянуть руку.

Виктория открывает дверь с хмурым лицом. Вся такая мягкая, сонная. Даже красивая. «Какого черта ты приперся в такую рань? Суббота ведь!» Из-под сиреневого халатика выглядывает белоснежная грудь с выпуклыми розовыми сосками. Захожу в ее маленькую квартиру. Здесь пахнет кошками и цветочными духами. Каляки-маляки, головоноги на обоях прихожей. В доме есть ребенок? «Тебе кофе сделать?» Она всегда пьет кофе по утрам и после секса. Виктория – не молоденькая, но молодится. Около тридцатишести – тридцативосьми лет. Живет с сестрой, работает менеджером по продажам в нашей конторе. Забавная бабца. Трахается отлично, лишних вопросов не задает. Когда-то она мне нравилась, сейчас – ненавижу. Такой тихой ненавистью, когда хочешь сделать больно даже на расстоянии.

Хватаю ее за талию, с силой бросаю на кровать. Задираю халат, раздвигаю ее ноги и впиваюсь ртом в вагину. Сухую и такую же сонную, как ее хозяйка. Вокруг нее отросшие волоски, колются. И я колюсь своей трехдневной щетиной. Чем больше Виктория брыкается, тем сильнее твердеет мой член. «Сумасшедший, отстань…» Злюсь. «Ты же хотела от меня ребенка, да? Хотела?» – «Проваливай, скотина!»

…В прошлую нашу встречу Виктория посоветовала мне сдать анализ на бесплодие. В шутку? «Мы который раз без презерватива, а я не беременею. Сходила к врачу, она говорит, здорова. Малыш, твоя сперма что-то шалит». Блин, тяжелый случай, пора сваливать. «Ты хочешь от меня ребенка?» Виктория распоряжается своим будущим, как товаром нашей компании. «А чем ты плох? Симпатяга, книжки читаешь. В моем возрасте выбирать не приходится». Я не знаю почему, но спустя неделю я дрочил на потрепанный Hustler c силиконовой брюнеткой на обложке с призывом «Bang me!». Теплая сперма в холодную пробирку. Брр, ужасные ощущения!..

Виктория размякает. Я дрочу над ее влагалищем и через пару минут кончаю на нее мертвой спермой. Она улыбается, я – застегиваю ширинку. Она растирает пальцами густые брызги и засовывает липкие пальцы в себя. У каждого своя правда, но истина всегда одна.

Перед тем как спуститься в метро, я курю у зимней набережной. Туман, влажный ветер бьет в лицо. Волны ворочаются под потрескавшейся коркой льда, уходят вдаль, исчезая в белом молоке нависшего тумана. Ну край мира, просто край мира.

9

Я не иду в банк. В этот раз беру машину напрокат и сам отправляюсь туда, куда с разной частотой хочется вернуться всем. Город детства. Он в пяти часах езды от бьющего наповал мегаполиса, где каждую ночь тысячи женщин отворачиваются к стенке с одной мыслью «ну обними же, обними», где каждое утро тысячи мужчин просыпаются с мыслью о том, какую сегодня придумать причину для позднего возвращения домой.

Рыжий «Опель» с выцветшими кожаными сиденьями. Оптимальный вариант для дорог, по которым мне предстоит ехать. Инфраструктуры здесь хромают. Зато в городе моего детства есть море, есть рыбаки с печальными глазами и их шаловливые детишки – они скоро вырастут, уедут в мегаполис за иллюзией счастья. Еще здесь много солнца, оно на ладони неба, на него можно смотреть со всех сторон, здания-высотки не помеха.