Мне жаль тебя, герцог!

В Псков они приехали, перепрягая лошадей, нигде не останавливаясь и мчась всю ночь.

Митька все время не спал и, попав в Пскове в хорошо натопленную горницу, выпив русской водки и закусив, прилег на скамью и заснул.

Пан Венюжинский был в таком возбужденном состоянии, что у него ни в одном глазу сна не было, и, видя, что Митька захрапел вовсю, он, до болезненности мучимый сидевшим в нем бесом, на цыпочках приблизился к Митьке и протянул руку к замшевой сумочке, как нарочно вывалившейся из-под распахнувшегося камзола.

«А вдруг, он сейчас откроет глаза и посмотрит на меня?» — мелькнуло у Станислава.

И при одной мысли об этом Венюжинский задрожал, и ему стало так страшно, что дух захватило.

Но именно потому, что у него захватило дух, он дрожащими руками расстегнул сумку и вынул оттуда все, что там было, сунул на место вынутого валявшийся на столе старый номер «Санкт-Петербургских ведомостей», сложив его как попало, и опять застегнул сумку.

Жемчугов не просыпался и не подавал даже признаков жизни.

Окончив свое грязное дело, Станислав вздохнул с необыкновенным удовольствием и испытал полное блаженство неизъяснимого душевного облегчения. В эту минуту ему показалось, что он очень счастлив. Из сумки им были вынуты последний оставшийся там сонный порошок и подписанный герцогом бланк.

Венюжинский призвал слугу, велев принести квасу, и, когда слуга, исполнив это, ушел, Станислав налил квасом большую кружку, всыпал туда порошок и стал будить Жемчугова, приговаривая:

— Но отчего же вы так стонете? Может, вам выпить кваску хочется?

Митька открыл мутные глаза, что-то промычал, выпил весь квас залпом и упал опять, как пласт, на скамейку.

У пана Венюжинского явилась новая идея, но для приведения ее в исполнение необходимо было, чтобы Митька заснул крепко и чтобы за его сон можно было быть спокойным несколько часов.

Станислав решил покончить с ним раз и навсегда. Он был уверен, что Митька под влиянием сонного порошка не проснется ни за что и, значит, можно ему быть спокойным в своих действиях.

Он запер дверь на ключ, достал из кармана Жемчугова походную чернильницу, которую тот возил с собой, развернул на столе и тщательно расправил подписанный герцогом Бироном бланк и, не колеблясь и не раздумывая, смело написал на бланке.

«Сим предписываю немедленно арестовать и содержать секретно впредь до распоряжения из Петербурга моего личного врага и супостата Дмитрия Жемчугова».

Расчет Венюжинского был очень смелым, но вместе с тем он бил без промаха. Задержанный по этой бумаге Митька должен был содержаться секретно, впредь до распоряжения из Петербурга, а так как никакого предписания последовать не могло, то Митька и должен был сгнить в Пскове секретно. Станислав же мог весьма легко дождаться в Пскове Линара, опять, как ни в чем не бывало, дождавшись, пристать к его поезду и сказать графу, что Жемчугов уехал вперед, а он, Станислав, не мог выдержать эту бешеную езду и остался. Словом, Венюжинский мог только предъявить составленную бумагу, заверенную герцогской печатью, и Митька несомненно пропал бы.

11 ГИБЕЛЬ МИТЬКИ

В те времена, к которым относится наш рассказ, провинциальное управление России было разделено на одиннадцать губерний, во главе которых стояли губернаторы, а под их начальством находились воеводы. В городах были учреждены должности полицмейстера и при них полицейские конторы.

Станислав Венюжинский знал, что ему нужно было обратиться в полицейскую контору со своим наветом на Митьку Жемчугова. Поэтому он оставил Митьку спящим на почтовом дворе, где они остановились и где им уже готовили новых лошадей, чтобы ехать дальше, и отправился в полицейскую контору. Он действовал словно безумный, как бы помешанный на своей ненависти к Жемчугову, которого он продолжал винить во всех своих бедах.

Найти полицейскую контору было нетрудно. Дорогу к ней показал Венюжинскому первый же встречный.

Она помещалась в старом казенном здании, под тяжелыми сводами. Маленькие оконца сквозь железные решетки давали мало света, и, очутившись в полумраке под сводами конторы, Станислав одну минуту думал, уж не уйти ли ему. Но тут же он рассчитал, что все равно дело кончено и возврата ему нет, потому что бланк уже испорчен и Митька будет так долго спать вследствие данного ему сонного порошка, что успеет подъехать граф Линар, и тогда все может открыться. Значит, надо отделаться от Митьки как можно скорей.

В конторе Венюжинскому сказали, что надо ждать.

Это был обыкновенный прием тогдашних присутственных мест, что говорили «надо ждать», причем проситель мог понимать эти слова в том смысле, что от него требовалось ожидание или что эти слова значили: «Надо ж дать!» Люди опытные, понимавшие официальный язык, раскошеливались и «давали», то есть «смазывали» дело, как тогда выражались. Если врученная ими лепта была недостаточна, то им говорили: «Надо доложить!»

Станиславу тоже сказали, что «надо ждать», когда он заявил, что имеет неотложное важное дело к полицмейстеру.