Многие знания – многие печали. Вне времени, вне игры (сборник)

– Смотрел (или, может, читал) «Тараса Бульбу»? Помнишь, там Тарас говорит своему сыну: я тебя породил, я тебя и убью?

– На что вы намекаете? Что вы, типа, можете делать со мной что хотите? Захочу – куплю, захочу – убью?

– Может, и так. Не люблю непослушных.

– Вы говорите, что я генетически один в один футболист из прошлого. А он послушным был?

– Не совсем.

– А с ним тоже вы разбирались?

– Нет, другие. Но и он за свою строптивость пострадал изрядно.

– Кто таков? Говорите!

– Нет, Игорек, не скажу. Пока мы с тобой, я вижу, взаимопонимания не достигли. А коли так, то и тайны свои перед тобой я раскрывать не собираюсь.

– Ну, и пожалуйста! Считаете, что вы, типа, Франкенштейн, а я ваше создание. Кукла. Пожалуйста, думайте так, если вам легче. Тогда можете считать, что ваше исчадие взбунтовалось, ясно? Вы не Карабас, и я перед вами на ниточке танцевать не буду!

Последние слова Сырцов договаривал уже стоя. Он с шумом задвинул стул и бросился к выходу из кафе.

Кто я и откуда?

– А ты кому-нибудь до меня рассказывал об этом разговоре? – спросила Варвара.

– Только одному человеку.

– Я даже догадываюсь, кому. Камышленскому спортивному журналисту Валентину Марушину.

– Откуда вы знаете?

– Я с ним встречалась, а потом он отчасти благодаря знакомству с тобой и своему знанию твоих тайн попал в историю.

– Что с ним случилось?!

– Считается, что он умер. Погиб. Убит по приказу Корюкина. Но на самом деле оперативники захватили исполнителей убийства и предъявили заказчику фейк: фотографию окровавленного тела. Сам же Марушин жив-здоров и сейчас находится в надежном месте. А Корюкин до сих пор еще на свободе.

– Слава богу.

– Ты так и не узнал, у кого из мастеров двадцатого века Корюкин позаимствовал для тебя генетический код?

– Нет. Но я догадываюсь, у кого.

– Как ты понял?

– Мне снились сны про него. Много снов. А вы – знаете?

– Я – да. Знаю.

– И кто он?

– Стрельцов. Эдуард Анатольевич Стрельцов.

– Да! – выкрикнул футболист. – Поэтому у меня к вам просьба: Карпов намекал, что вы чуть ли не в ФСБ работаете. Пожалуйста, поднимите архивы. Выясните толком: почему такая несправедливость с ним случилась. И кто в этом виноват? Обещаете? Обещаете, а?

– Да – если только ты дашь показания о том, как встречался в Испании с Корюкиным и о чем вы с ним говорили.

– А что с ним, Корюкиным, будет?

– Станем добиваться его выдачи. Рано или поздно осудим, можешь мне поверить.

…Весь следующий день Варя провела в архиве ФСБ. Уровня ее допуска хватило для того, чтобы познакомиться с досье, имевшимися у органов на всех граждан, проживавших в СССР в середине прошлого века, кроме самых высокопоставленных. Во всяком случае, личные дела футболистов сборной СССР, и тренеров, и администраторов, и врачей, и даже массажистов – присутствовали. А вот на Эдуарда Стрельцова – не оказалось. И – никаких пометок, существовало ли досье, когда и кем было изъято.

Варя попробовала идти обходным путем: посмотрела дела на Огонькова и Татушина: игроков, что в ту ночь были на злосчастной даче вместе с главным обвиняемым и которых тоже отчислили из команды (правда, не посадили). Но и этих досье в архиве не сохранилось тоже. Тогда, цепляясь за последнюю ниточку, она запросила дело Караханова – хозяина дачи, на которой свершилось преступление. Однако нет, и такого человека для тогдашнего КГБ, как оказалось, не существовало.

Что это могло означать? Только одно, решила Варя: что уровень ее допуска к делам пока еще слишком низок. Придет время – она вырастет в чинах и доверии. И тогда предпримет новую попытку открыть истину.

…Варя наконец вернулась домой, и отоспалась за все свои переезды и перелеты, и сварганила суперужин своему Леше Данилову, и бросилась с ним в постель, и потом снова кайфовала и засыпала – на этот раз уже в его объятиях. А на следующий день поехала на доклад к полковнику Петренко.

Она изложила ему дело тщательно и подробно. Петренко она доверяла безоговорочно и была уверена, что тот по окончании устного доклада, как всегда, посоветует: как построить ее рапорт о расследовании, какие стороны и направления выделить, а какие, напротив, – затушевать. В конце она спросила:

– Вы, товарищ полковник, сразу сказали «да», когда я только рот открыла, чтоб предложить поработать над делом Сырцова. Почему?

– Да потому что я футбол люблю.

– Ответ правильный, но не исчерпывающий.

– Ладно, Варвара, тебя на хромой козе не объедешь. Еще в конце девяностых эта структура – «Гелиос-М» попала к нам в разработку. И мы в принципе знали, чем она занимается. Потом контору эту прикрыли, исследования свернули, завершили разработку и мы. Но о Сырцове мы знали: он – оттуда. Можно сказать, порождение «Гелиоса». Ты удовлетворена?

– Да, вполне.

– Тогда скажи – ты узнала у Бочаровой Галины Яковлевны: кого еще из выдающихся деятелей прошлого, кроме футболиста Стрельцова, генетики из «Гелиоса» попытались повторить?