Много добра, мало зла. Китайская проза конца XX – начала XXI века

– Этот… Этот вопрос… Ладно, шеф, мы с первой встречи стали друзьями, будто знали друг друга давно, а перед вами как личностью я просто преклоняюсь. К этому проекту я давно проявляю интерес, и уже кое-что сделано. Но, шеф, ты тут просто впечатлил, все провентилировал и здесь и там, у меня же многое не доведено до конца, и надо с этим смириться. Давай так: раз у нас обоих такое отношение, какой смысл хитрить? Мы с управляющим Хэ встречались уже не раз, провели несколько раундов переговоров, он тоже человек очень неглупый. Я понимаю, в конце концов, нам тоже надо бы померяться силами, но твоя компетентность не идет ни в какое сравнение. Так что, думаю, больше переговоры вести не будем, так и порешим: я вкладываю восемь миллионов юаней, что составит тридцать процентов капиталовложений, на большие уступки идти не могу, маневра у меня больше нет, надеюсь, вы, шеф, подумаете над этим.

Услышав такое, я обрадовался, но ничем радости не выдал. Моей козырной картой было предложить шесть миллионов, а он предлагает на два больше, как тут не порадоваться?

– По рукам.

– Минуточку. Еще одно условие. Этот камень я возьму с удовольствием, осваивать будем вместе, ты обеспечиваешь добычу без права передачи третьим лицам, я обеспечиваю реализацию.

– Хорошо. У нашей компании вложения по этому проекту немаленькие, стоимость добычи одной тонны сырья достигает двадцати тысяч, обработка и распил – пятидесяти. Ты ведь в области обработки спец, эти камни можно производить лишь в виде полуфабрикатов. А добавь стоимость обработки, заработную плату рабочих, налоги – страшное дело! При наших прекрасных связях – отдаем тебе за тридцать тысяч на тонне!

– Не может быть, чтобы так дорого!

– Ты эти камешки у себя на Тайване поштучно оцениваешь, а я по тонне. Так что давай, господин Хуан, торговаться не будем, это тоже последняя цена.

– Хорошо-хорошо, шеф. Мне по этому вопросу нужно созвониться с Тайбэем, обсудить с компаньонами. Условий немного. Ты даешь мне три дня, и в течение этих трех дней твоя компания, господин Сяо, не ведет ни с кем переговоров по этим камням.

– Не волнуйся, господин Хуан, я ведь тебя как друга почитаю, разве можно потерять доброе имя?

– Спасибо, господин Сяо. По экологически чистым продуктам можно составить проект договора. Обсудим его, выберем благоприятный день и подпишем.

Тайванец ушел. А я вызвал Хэ Жэньцзи. Мы уселись друг против друга и долго сидели так, не говоря ни слова. Мы ясно понимали: кризис в компании вот-вот закончится, цена, которую пришлось заплатить за переговоры, невелика. Ду Цзюаньхун всё подсчитала: шесть раундов переговоров управляющего Хэ с тайваньским коммерсантом проходили в ресторане «Цилисян», все шесть с банкетом, по калькуляции ресторана – на тысячу восемьдесят пять юаней, «ловушка с красавицей» в «Лаобинчэне» – четыре раза, услуги девочек эскорта – шесть раз, выпито три бутылки «маотай», две бутылки «реми мартэн», всего на одиннадцать тысяч двести юаней, и потратил на это управляющий Хэ в общей сложности два месяца.

Сидели мы так около получаса, и наконец я заговорил:

– Ты, Хэ Жэньцзи, сослужил хорошую службу, прими благодарность от старшего брата. – Когда я говорил эти слова, наверняка получилось очень трогательно.

– Ну что ты, шеф, это ты обо всем договорился, куда там Хэ Жэньцзи, столько хлопот тебе доставил.

Непонятно, что стряслось: и когда я говорю, и когда он – оба с какой-то внутренней церемонностью. Между нами никогда такого не было, с чего бы это сегодня?

– Между братьями таких речей не бывает, – сказал я. – Я знаю, твои дружеские чувства ко мне ценю. Про некоторые твои поступки мне известно, хоть они и не играют решающего значения, ты так поступать можешь. У меня очень хорошая память на факты, я сам тоже корыстолюбив, но тебе даже не препятствовал. – Он, видимо, не понимал, что имею в виду дело с Сяо Чжан.

– Шеф, моя жизнь принадлежит тебе, – с растроганным выражением на лице проговорил он. – Как гласит пословица, женщина – одежда, друг – руки и ноги. А ты, шеф, просто моя голова.

– А Сяо Чжан?

– Ушла.

На лице Хэ Жэньцзи было написано недоумение, он никак не ожидал, что на этой встрече я заговорю о Сяо Чжан. Поэтому ответил он довольно правдиво, прекрасно понимая: когда не знаешь, что сказать, лучше всего сказать правду, в этом случае сказать правду всегда лучше, чем сказать что-то другое. Я нередко предупреждал об этом своих компаньонов и работников.

– А дом?

– Продал, деньги ей отдал.

Недоумение на его лице сменилось изумлением: откуда мне известны такие подробности? Наверняка, это крутилось у него в голове, и он долго не мог прийти в себя от изумления.

– Слушай, Хэ Жэньцзи! Помоги-ка мне провернуть одно дельце! Ты ведь знаком с Наньлань, верно? Эта женщина – моя любовница, я никогда не говорил тебе об этом, а Чжан Хун – ее подруга. Вот тебе несколько дней, за это время нужно продать мой загородный дом в северном пригороде, продать за восемьсот тысяч! Четыреста отдашь Наньлань, остальные оставишь себе!

– Шеф!

Но я перебил его: