Много шума из-за одного покойника

Он стоял на лестнице. Руки у меня сжались в кулаки, а ноги налились силой для удара. Сердцебиение гулко отдавалось во всем теле.

До меня донеслось шуршание, словно кто-то задел на ходу стену — совсем близко! — затем еще один негромкий звук неопределенного происхождения. Я чувствовала, что хмурюсь против воли.

Кажется, там что-то звякнуло?.. Снова скрип половиц. Теперь уже точно — на нижних ступеньках?.. Я в недоумении покачала головой.

Снова звук шагов — еще дальше, уже не на лестнице, а на пути в кухню. Он уходит! Этот сукин сын удирает!

Я ринулась к лестнице и, не обращая внимания на что-то белое, лежавшее на одной из ступенек, слетела вниз. Ярость захлестнула меня с такой силой, что я не чуяла под собой ног. Но, ворвавшись в кухню, я услышала лишь, как грохнула дверь черного хода. Я подоспела туда буквально через несколько секунд, но злоумышленнику хватило времени на то, чтобы скрыться в лесу позади дома Дринкуотеров.

С минуту я постояла на пороге, тяжело переводя дыхание. Только теперь до меня полностью дошла суть выражения «лезть в драку». Затем здравый смысл возобладал — и я ретировалась, заперев за собой кухонную дверь.

При каждом шаге я ощущала в теле обратную реакцию. Кровь, насыщенная адреналином, отхлынула от мышц, и они неприятно обвисли. С огромной неохотой я вернулась к оставленному на лестнице предмету. На полпути на второй этаж на ступеньке валялся белоснежный носовой платок, прикрывавший некую вещицу. Я медленно протянула руку и сдернула его.

Цветные лучи, пробивавшиеся сквозь витражное окно на верхней площадке, заиграли на игрушечных наручниках — дешевой железячке, рядом с которой лежал пластмассовый пистолетик.

Я без сил опустилась на ступеньку и закрыла руками лицо.

Всего три дня назад мое прошлое было для всех тайной — по крайней мере, я так думала. Теперь о моих злоключениях разузнал Клод Фридрих, а Маршаллу я рассказала сама. Кто же еще в курсе?

Я вновь оказалась лицом к лицу с жестокой истиной: надеяться мне не на кого, кроме самой себя.

Я обыскала весь дом, разговаривая с собой для храбрости, убеждала себя в том, что сперва все осмотрю и успокоюсь, а потом закончу уборку, — и сдержала обещание.

Наконец с превеликой радостью и облегчением я ушла оттуда и поехала домой. Я позвонила миссис Дринкуотер на работу и сообщила ей, что по пути к ним увидела в углу двора какого-то подозрительного субъекта.

— Думаю, вам не надо оставлять дом открытым до моего прихода даже на пятнадцать минут, — сказала я. — Лучше, если я буду приходить, пока вы еще дома. Или же вы можете дать мне ключ.

Я ясно чувствовала, как подозрения хозяйки передаются мне вместе с легким постукиванием в телефонной трубке — это Хелен карандашом выбивала дробь на собственных зубах. Миссис Дринкуотер не жаждала видеться со мной — ее больше устраивало наслаждаться результатами моей приборки, и до сегодняшнего утра я ничего не имела против такого расклада.

— Наверное, тебе лучше приходить пораньше, Лили, — наконец-то определилась она. — Ты можешь подождать в кухне, пока мы уйдем.

— Договорились, — сказала я и повесила трубку.

Скверная шутка, которую сегодня сыграли со мной, больше не повторится. Я легла на кровать и принялась обдумывать происшедшее. Могло случиться и так, что злопыхатель не предполагал, что я услышу скрип половиц. Возможно, он рассчитывал, что я как-нибудь позже спущусь по лестнице и найду оставленные им игрушки. Разумеется, он хотел избегнуть прямого столкновения. Это стало ясно из того, как трусливо он скрылся через заднюю дверь. Так или иначе, вопрос состоял в том, намеревался ли негодяй дать мне знать о своем присутствии в доме или нет. Это следовало обмозговать, а может, даже спросить мнение Маршалла.

С этой мыслью я немедленно села на постели и дала себе затрещину. Маршалл значил для меня ничтожно мало. После нашего вчерашнего разговора он вполне мог благополучно забыть о нем. Я пообещала себе, что не позволю Маршаллу вторгнуться в мою жизнь. Он возвратится к Тее. Или, увидев мои шрамы, больше не захочет общаться со мной. Здравый смысл подскажет, что такая, как я, ему не нужна.

Я дала себе зарок, что на сегодня хватит размышлений, наскоро пообедала и снова поехала на работу.

Во второй половине дня по четвергам у меня двое клиентов. Уходя в половине седьмого от второго из них, из бюро путешествий, я почувствовала, как устала за день. Понятно, что я совершенно не обрадовалась Клоду Фридриху, поджидавшему меня прямо у входа в дом.

«Можно подумать, у него на меня столбняк», — сардонически усмехнулась я.

Я припарковала машину под навесом, обошла дом, чтобы зайти с главного входа, а не с кухонного, как делаю обычно, и отрывисто спросила:

— Чего вам нужно?

— Не очень-то мы сегодня вежливы, да? — Он удивленно поднял брови.

— У меня был трудный день. Я не хочу обсуждать свое прошлое, собираюсь ужинать.

— Тогда пригласите меня к себе и ужинайте спокойно, — необычайно кротко предложил Фридрих.

Я так изумилась, что не знала, как поступить. Мне хотелось побыть одной, но прогнать гостя — не слишком ли грубо получится? А вдруг он не уйдет?