Много шума из-за одного покойника

— Не-е-ет! — заскулил Карлтон, падая на колени и перегибаясь пополам.

Такую реакцию в нем вызвало противодавление на его предплечье, которое я проделала левой рукой.

— Ты помнишь болевой сигнал, который показывал тебе в прошлый раз Маршалл?

Всецело поглощенный своей болью, Карлтон лишь замотал головой.

— Хлопни по бедру свободной рукой.

Он, не теряя времени, так и сделал, и я тут же отпустила захват. Затем Кокрофт поднял на меня жалобные, как у спаниеля, глаза — вероятно, на других женщин такой взгляд действовал неотразимо, — многозначительно помолчал и признался:

— Было и вправду больно.

— У нас не принято извиняться, Карлтон, — мягко сказала я. — Я просто тебя учила. Нам всем здесь бывает больно.

Кокрофт встал, отряхнулся. Выдержав борьбу с собственной гордостью, он все же склонился на сторону здравого смысла.

— Что ж, я научился, — страдальчески констатировал бухгалтер. — Теперь, как я понимаю, мне надо показать все это прямо на тебе, да?

Я без слов схватила его за куртку, и мы еще раз прошли все этапы выполнения болевого приема.

— Извини, но так ты меня не согнешь. Выкрути мне руку посильнее. Теперь чуть легче — ты же не хочешь мне ее сломать. Для этого дождись настоящего поединка. Рафаэль, проследи, все ли Карлтон делает правильно?

— Он стоит слишком далеко от тебя, — выдал диагноз тот.

— Итак, ты отступил. Это означает, что я могу высвободиться или, по крайней мере, пнуть тебя, и ты сам меня отпустишь.

Для наилучшей демонстрации я неожиданно лягнула соперника, но вовремя отдернула ногу, лишь слегка задев область паха.

Карлтон, охнув, тут же разжал захват.

— Потом еще потренируемся, — пообещала я ему. — Возможно, тебе больше понравится состязаться с Рафаэлем или с кем-нибудь из ребят, потому что мужчины в спарринге с женщинами обычно осторожничают — боятся их ушибить.

— Тебя это заботит? — спросил он.

— Я привыкла. Хотя думаю, что в реальной ситуации это только сработает мне на пользу. Женщины физически слабее мужчин, поэтому я и стараюсь усвоить побольше приемов. — Я смерила Карлтона придирчивым взглядом и полюбопытствовала: — Почему все-таки ты стал сюда ходить?

— Мне стало интересно, за каким куражом бегаешь сюда ты. Три раза в неделю, несколько лет подряд… ни разу не пропустила, не опоздала. Я решил, что это занятие, наверное, доставляет массу удовольствия.

— Еще бы! — ответила я, удивившись, что можно воспринимать это как-то иначе.

— Но пока удовольствия что-то не видно, — заметил Карлтон.

Я и не думала, что он может быть таким ехидным.

— Появится. Вот подучишься немного и не будешь так конфузиться.

Маршалл уже начинал занятие, и я побежала к своему месту в шеренге. Я не очень доверяла объяснениям Карлтона насчет того, что он проследил мой распорядок дня из-за всепоглощающего интереса ко мне лично, особенно учитывая нашу стычку, приключившуюся у меня дома на прошлой неделе.

— Киостке! — выкрикнул Маршалл, призывая группу к вниманию.

В перерыве после ритмики он как-то незаметно оказался рядом. С самого начала занятия я поняла, что сэнсэй только ждет удобного случая, чтобы подойти ко мне, чувствовала, чем он занят в каждый отдельный момент, хотя Седака в это время занимался то с одним учеником, то с другим. Его близость будоражила меня, но я не имела представления, о чем мы будем с ним разговаривать.

— Слышал ли ты еще какие-нибудь подробности о том происшествии с Теей? — спросила я после того, как мы обменялись малозначащими кивками.

— Нет. В полиции сказали, что отпечатки пальцев на двери ничего существенного не дали, а соседи никого подозрительного не заметили. У нее маленький дом, весь задний двор совершенно запущен, поэтому неудивительно. Крысу, очевидно, просто вынули из капкана, а не замучили или что-то в этом роде.

— Тея сильно переживала?

Ответ Маршалла показался мне неоднозначным.

— Вообще-то, она легко возбуждается.

Я задалась вопросом, не просила ли Тея мужа вернуться домой, чтобы защитить ее, но от этой мысли мне стало только противно. Я совершенно не хотела встревать в разногласия Теи и Маршалла, но тут же выговорила себе за это: «Если у тебя секс с чужим мужем, то ты волей-неволей становишься частью его отношений со второй половиной».

Пока я отрабатывала технику бунтай в паре с Джанет Шук, второй неизменной посетительницей занятий по карате, меня вдруг посетило неожиданное предположение: нет ли взаимосвязи между омерзительным розыгрышем, которому я подверглась у Дринкуотеров, и не менее отвратительной шуткой, сыгранной с Теей? Нет ли у Маршалла неизвестной воздыхательницы, так вот гадко мстящей всем женщинам, с которыми у него близкие отношения? От этой мысли у меня по коже поползли мурашки, зато она хоть как-то объясняла совершенно нелепые инциденты.

— Лили! — окликнул Маршалл.

Мы с Джанет прервали череду ударов и блокировок, я поклонилась ей и побежала на зов сэнсэя. Он только что отзанимался с Карлтоном, и вид у него был несколько раздраженный.

— Ты хорошая наставница, Лили, а мы с Карлтоном… все никак не притремся. Мне сейчас нужно помочь Дэвиду в освоении ката. Ты не могла бы?..

— Конечно, — ответила я.