Много шума из-за тебя

Время летело быстро, пока я наливала пинты и смешивала напитки для бесконечной, казалось, череды клиентов. Не знаю, как долго мы уже работали, когда Милли позвала меня с другого конца бара.

– Эви, ты можешь сходить в подвал и принести еще бутылку «Макаллана»? Наливаю последнюю порцию.

Я кивнула. Несколько недель назад Декс провел нам экскурсию по подвалу, чтобы показать коллекцию вин. Он разрешил нам выбрать бутылку, и мы выпили тогда за то, что я остаюсь еще на три месяца в Альнстере. Выбежав из-за барной стойки, я толкнула дверь с надписью «Только для персонала» и вышла в коридор. Далее он разветвлялся: лестница наверх вела в их семейную квартиру, лестница вниз – в подвал, а еще здесь была дверь на кухню.

Я спустилась по лестнице на один пролет вниз, когда услышала шепот чьих-то голосов. Шум в баре мешал четко все расслышать, но я была почти уверена, что там кто-то есть. Решив, что это, вероятно, был Декс, я продолжила спускаться, пока мне не стал слышен разговор двух людей.

Я резко остановилась, замерев, словно кролик в ярком свете автомобильных фар.

– Думаешь, я вел бы себя так настойчиво с кем-то другим, Ви? – отрывисто произнес Лукас, его голос эхом отразился от голых бетонных стен.

Черт побери.

– О, так, значит, мне стоит чувствовать себя особенной, раз великий Лукас Эллиот соизволил преследовать меня? – ответила Виола, в ее резком ответе слышалась обида.

Лукас, должно быть, тоже заметил это, потому что его тон смягчился:

– Ты же знаешь, я не это имел в виду. Просто… я могу это так оставить. Думаю, ты тоже.

Дважды черт побери.

Я прижала руку к груди, мое сердце сильно билось из-за переживаний за Виолу.

– Той ночью на пляже я сказала тебе, что мы не можем, – голос Виолы звучал грустно. – Ты был прав, отталкивая меня на протяжении стольких лет из-за своего отца. Не хочу, чтобы у тебя возникли проблемы в семье. Не хочу быть тем человеком, который вызовет раскол.

– Да, ты так говоришь, но каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, целую тебя, – его голос стал низким и хриплым, отчего мои глаза расширились, – ты загораешься, как чертов факел. Мы должны это просто игнорировать?

– Может быть, это просто физическое влечение.

– Ты и правда так думаешь? Черт возьми, Виола, если бы мне нужен был только секс, я бы мог получить его в любой момент.

Она насмешливо фыркнула:

– Да, это мне известно, Лукас. Очень хорошо известно. В универе о тебе прямо-таки ходят легенды. И я должна поверить, что я для тебя – не просто вариант на одну ночь?

– Ты в это не веришь. Ты говоришь это, чтобы разозлить меня.

– Но ты же спишь с другими девушками, чтобы разозлить меня.

– Я не дотрагивался до других девушек с тех пор, как понял, что ты чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе.

– Но мы не можем быть вместе!

– Ты хочешь, чтобы я ушел? Хочешь видеть меня с кем-то другим?.. Потому что мне невыносима мысль, что я увижу тебя с другим парнем. Я бы убил его.

– Ты не можешь говорить серьезно. Мы не можем. Не можем, – сказала она с надрывом. – Мне жаль.

– Что касается моей семьи, то решение должен принимать я, Ви, – не ты. Это чушь. Это ложь. Ты лжешь… Ты разбиваешь мое гребаное сердце, и теперь мне кажется, что ты так и собиралась поступить. Наконец-то ты поквиталась с Лукасом Эллиотом.

Как раз перед тем как хлопнула дверь подвала, я услышала крик Виолы:

– Лукас, нет!

Затем дверь снова хлопнула, Виола погналась за ним.

Я прислонилась к стене, потрясенная услышанным.

Какого черта? Как так получилось, что от оброненного мной небольшого подбадривающего зернышка между этими двумя все стало еще хуже, чем было раньше?

Глава двадцать вторая

Воскресенья стали для нас с Роаном драгоценными. Для большинства жителей деревни это был выходной день, когда они ходили на службу в церковь; день, когда они ходили друг к другу в гости на ужин; но агностику Роану и мне этот день нравился по другой причине. Это был единственный день за всю неделю, когда мы могли проводить каждую минуту вместе. Внутренние часы этого человека каждое утро будили его рано, хотя мы оба согласились, что в этот день работать не будем. Казалось, мои собственные часы синхронизировались с его, и когда я утром чувствовала, что он шевелится, я перекатывалась к нему и целовала его, чтобы он не вставал с постели.

После этого он редко продолжал спать дальше, но оставался со мной в постели еще на пару часов, обнимая меня, прикасаясь ко мне, иногда доводя меня до множественных оргазмов, прежде чем начинался день. Затем он оставлял меня, насытившуюся, в постели, а сам принимал душ. Я заставляла себя идти в душ, когда он готовил нам завтрак.

В то воскресенье после традиционного английского завтрака, от которого было трудно двигаться еще как минимум полчаса, Роан отвез меня наконец в замок и сады Алника. Поездку планировали заранее. Так как туда не пускали с собаками, Каро согласилась взять Шедоу на весь день, так что Роан мог побыть моим личным гидом.