Много шума вокруг волшебства

Трев едва не задохнулся. Он хотел ее отодвинуть, но его руки сплелись с ее нежными руками и не желали их отпускать. В каком-то уголке еще не затронутого бешеной страстью мозга промелькнула мысль, что лучше бы он поскорее вернул ее родным…

Но лишь промелькнула и бесследно исчезла. Трев усадил ее себе на колени, прижал к груди и овладел ее ртом.

Она страстно ответила на его жадный поцелуй. Там, где его тела касались ее горячие пальцы, мгновенно загорался огонь, и Трев забыл о холоде. Но влажные панталоны вскоре напомнили ему, что он делает.

– Я не хочу вот так овладеть вами, – возразил он. – У леди должны быть шелковые простыни и пуховая постель…

Синда поцелуем заставила его замолчать и нежно провела ладонями по его груди.

– Тогда пусть я буду не леди, – решительно заявила она. – Не вижу в этом преимущества.

Она была отчаянной в своем вызове, и ему хотелось засмеяться от восхищения. Под обличьем воспитанной леди и уравновешенной художницы скрывалась невероятно страстная женщина.

Обхватив за плечи, он уложил ее и опустился сверху, удерживая кисти ее рук, чтобы она не мешала ему восторженно ласкать шелковистое тело. Каждая ласка заставляла ее задыхаться от желания. Синда нетерпеливо выгибалась навстречу, порывисто целуя его и привлекая к себе.

Трев чувствовал, что достиг всей полноты возбуждения. Перехватив кисти рук Синды левой рукой, правой он освободил ее груди от тонкой ночной рубашки и приподнял ее, чтобы дотянуться до розового бутона. Лизнув уже затвердевший сосок, Он слегка втянул его в рот, и от резкого наслаждения у нее вырвался стон. Подвергнув ее этой пробной ласке, он не удержался и полностью накрыл этот сладостный сосок жаждущим ртом. Синда вздрогнула и выгнулась навстречу ему всем своим гибким пылающим телом. Ему казалось, что он вот-вот взорвется от сдерживаемого желания.

– Всю жизнь я стремился одержать победу над противником и, добившись ее, уже не выпускал из рук! И знайте, леди Люсинда, я не из тех, кто отказывается от того, чем завладел! – серьезно сказал Трев, напоминая ей о том, кем была она и кем он всегда будет.

– Клянусь любить, почитать и принимать тебя равным отныне и во веки веков, – торжественно и пылко сказала Синда. – Но если ты сейчас же не дашь мне ласкать тебя, я вырву из твоей головы все до единого волоска!

От обещания любить его сердце Трева сладостно вздрогнуло, но эта угроза вызвала у него смех. Он встал и освободился от панталон.

Ветер стонал и завывал. Корабль бешено качало на волнах. И Трев за всю жизнь никогда не чувствовал себя таким свободным и счастливым.

Наконец-то он вернулся домой.

Глава 26

С каким-то странным, граничащим с чем-то первобытным, удовлетворением Синда ощутила на себе большое мощное тело опустившегося на нее Тревельяна. Закрыв глаза, она продолжала видеть его внутренним зрением, как это бывало с ней всегда во время его отсутствия. Разница была в том, что сейчас она чувствовала его, могла прикасаться.

Где-то в глубине ее существа промелькнул страх от мысли, что этот широкоплечий пират с лихим шрамом и чувственным ртом вот-вот овладеет ею и научит тому, что значит быть женщиной. Но это было мимолетное ощущение, мгновенно поглощенное сознанием важности события в ее личной жизни, к которому она сама так стремилась.

Большой сильной рукой, которой на портрете Трев натягивал узду лошади, он снял с нее ночную сорочку. По-прежнему удерживая вверху ее руки, он горячо ласкал все ее тело, и она могла только постанывать от удовольствия.

– Откройся мне, – прошептал он, и рука его проскользнула к развилке между ее бедрами, поясняя, что он имел в виду.

Синда доверчиво подчинилась, открыв ему доступ к своему самому сокровенному тайнику. Он втянул в рот ее сосок, отчего внутри у нее все сладостно заныло, и проник пальцем в нежную горячую глубину ее тайника, вызвав содрогание от неутоленного желания, и она подалась навстречу этому движению, словно ободряя и призывая продвинуться дальше, глубже… На нее нахлынули неведомые прежде мучительно-приятные ощущения, и Синда не могла унять едва заметной нервной дрожи.

– Жидкий огонь, – довольный, прошептал Трев ей на ухо и стал успокаивать ее поцелуями, отвлекая от своей пытливой руки.

Он оперся на локоть и, приподняв ее лицо, приник к нежным припухшим губам в долгом чувственном поцелуе, продолжая ласково теребить затвердевший сосок. У нее закружилась голова, и она забыла обо всем на свете, кроме своего неистового желания.

– Господи, ты пахнешь весной, – прошептал он ей на ухо.

С грацией ягуара Трев приподнялся и снова лег сверху, чуть больше раздвинув ей ноги. Их пылающие обнаженные тела соприкасались, и лишь какие-то мгновения отделяли ее от утраты невинности… Жесткие волоски у него на ногах щекотали ее чувствительную кожу, напоминая о том, что все это происходит наяву, на самом деле.