Многоэтажка. Повести и рассказы о любви

Не разгибаясь, она продолжила собирать воду с пола. Только постаралась прижать меня ягодицами к той части стенки внутри ванной комнаты, которая оказала ближе и удобнее всего. Слегка выпрямилась, отжала тряпку в таз, ослабив в этот момент давление на меня, потом снова нагнулась и сильно прижала меня всей поверхностью своей промежности к стене спиной. Собрала воду, опять выпрямилась, приотпустила, опять нагнулась и прижала. Я принял эту игру и стал ей в момент ослабления делать несколько порывистых поступательных движений, словно мелкими толчками отталкивая от стены вперед.

Так длилось некоторое время, пока я не заметил, что пол под нами стал практически сухой, так активно она собирала воду. Когда и она это заметила, то вновь пригнулась к полу еще ниже, еще сильнее прижала меня к стене и, приподняв по очереди обе ноги, сняла с себя трусы. Ну, конечно, их ведь тоже надо отжать.

Когда она потянулась, чтобы повесить отжатые трусы над ванной на веревку, я выскользнул из ее тела, но далеко не ушел. Она догнала меня, мужика со спущенными трусами, в коридоре, повалила на пол на спину и оседлала. Наши органы соединились вновь, как родные, и сочно часто зачавкали в стремительной скачке к удовольствию. Первой кончила Галина. Она сильно забилась на мне с крепко сжатыми глазами, сотрясая и словно массируя мой член своим влагалищем. Потом немного приоткрыла глаза, улыбнулась и сделала несколько сильных встречных толчков, от которых кончил и я.

Мы сидели голые на кухне за столом, и я открыто любовался ее телом. Хорошо поставленная грудь, несколько полноватая, но стоячая, гладкая, с коричневыми большими сосками, смотрящими в разные стороны под углом. Растрепанные волосы, блестящая влажная кожа, широкая довольная улыбка…

– Ты хоть Саньке не говори, что между нами произошло, – сказала она после первой чашки чая.

– Так я ее и не знаю. Да и зачем мне болтать такие подробности?…

– Ну, не знаю, может быть ты извращенец, и побежишь кому-то рассказывать подробности…

– Не буду, не буду. Более того, я постараюсь в ближайшее время залить смолой щели… – но не успел договорить, увидев ее хитрую улыбку.

– А может быть не надо? – с хитрющим выражением лица спросила она.

– Как скажешь, но в другой раз вдруг придется в твое отсутствие прибежать твоей Саньке или мужу?

– Муж уже не прибежит. Он и ранее не прибежал бы, – колясочник. А несколько месяцев назад он умер.

– Прости, я не знал. И прими мои соболезнования.

– Ничего страшного, ты на самом деле не мог этого знать. Он умер в больнице, сюда я его не привозила, а сразу отвезла на родину. Там похоронили вместе с родственниками на их семейном кладбище. А соболезнования… Ну словом, принимаю, – и как-то грустно улыбнулась мне.

– Ты как? Нормально?

– А что было не нормально? Всё нормально. Вот если хозяин нальет еще чаю, то будет еще лучше.

Я налил ей чаю, потом мы переместились на диван в комнату, потом на кровать в спальную… Потом на ковер…

Словом, Санька помощи в уборке не дождалась сегодня. Официально, – для нее, – мы весь вечер пили чай на кухне.

На крыше

Что-то последнее время я стал замечать, что TV-сигнал стал не такой сильный, как раньше. Стало больше «снега», меньше четкости, появились лишние тени от изображения, ухудшился звук.

В те времена не было подъездных и домовых совместных антенн, не было интернета, кабельного телевидения. Все мы пользовались теми антеннами, которые сделали сами или купили у предприимчивых предпринимателей в маленьких магазах или на радио-рынке.

Вот и моя TV-антена стала показывать ну значительно хуже. Сказались те бури, которые прошли несколько дней назад? Всё возможно. Крепил ее на крыше я давно, и крепления могли ослабнуть. А антенна могла быть сдвинута или повернута сильным ветром. Хулиганство подростков, которые могли не только сдвинуть, но и умыкнуть чужую антенну исключено, – ключи от тех-этажа и кровли есть только у меня и нашей мастера из ЖЭКа. Это очень строгая тетка, ее никогда не интересует проблема антенн, но сильно волнует сохранность крыши и разных коммуникаций. Потому, если кому-то что-то надо, то она не дает кому-то ключи, а дает мой номер домашнего телефона, они звонят мне, я открываю в свободное время и контролирую, чтобы не повредили крышу. Потом замки закрываю и ключи никому в руки не даю.

Поползновения подростков взломать замки и проникнуть на не принадлежащую их родителям территорию были неоднократно жестко пресечены, а милицией сделано им и родителям такое предупреждение, о котором не забывают до конца жизни. Жильцы дома приняли такие мои стихийно полученные права распоряжаться правом пускать для решения их потребностей в удобное мне время жаждущих. Или не пускать, если это только типа поглазеть с высоты.