Многогранник

А мужики съездили к Егору Егоровичу и уговорили его остановить дождь: их-то зачем наказывать за председателеву глупость? У них огороды и урожай под водой. И то верно. Сел Егор Егорович в телегу и поехал из солнечного дня в день дождливый. Прибыл на то место, где деревянный короб сбивал, а его уже вода унесла. Постоял Егор Егорович, да и пошел по деревне. Воды по колено. С неба дождь сыплет, не переставая. А на пригорке у затонувшего дома народ толпится. Увидел председатель Егора Егоровича и стал кричать, что в суд на него подаст да по миру пустит. На что получил ответ:

– Сам же сказал, что дождем управлять нельзя. Так что язык свой придержи.

Потом зажег какую-то бумажку и бросил на угол избы, торчащей из воды. Древесина вспыхнула, будто не дождь ее несколько недель поливал, а керосин. За пару минут торчащий над водой угол сгорел полностью. Тут и дождь иссяк. Солнце вышло из-за туч, и округу окутало марево из прозрачного водяного пара и дрожащего воздуха. Вода ручьями убегала в ближайшие реки. И через час на деревенских улицах остались только лужи. Сплошная благодать. Только затонувший дом полностью замыло грязью.

А вот председателю слова в этот раз не дали уже деревенские мужики:

– Если не хочешь, чтобы наши бабы тебя граблями по спине отходили, то уезжай-ка ты отсюда. Не будет тебе здесь жизни.

Есть такое слово на Руси – «ославить». Если мужики морду набьют, это одно дело, а вот если бабы поглумятся, то позорной молвы не избежать.

Через несколько дней разобрал председатель хлев с сараями и вывез их на тракторе. Пытался он при помощи ломов и лопат пробиться сквозь грязь до своего дома, чтобы достать хозяйскую утварь, но грязь превратилась в подобие бетона или гранита. Посему он плюнул на это дело и, получив расчет, уехал.

Кто жил в деревне или бывал там иногда, те знают, что есть в деревнях люди, которые ВЕДАЮТ. Многое могут они из того, что обычным людям не под силу. И все знают, что обижать их не рекомендуется.

Не шалю, никого не трогаю, починяю обувь

Идя по улице, я вдруг почувствовал странное хлюпанье в правом ботинке. Оказалось, стала отрываться подошва. Хорошие итальянские туфли, которые я обувал крайне редко к одному из костюмов, вдруг подвели меня в самый неподходящий момент. Можно было продолжить путь и босиком, но в городе так не принято. Да и босоногий мужчина в хорошем костюме в центре города смотрелся бы очень экзотично. Благо обувных магазинов сейчас много. Доскользив до одного из них, я купил новые ботинки и тут же переобулся. А раненую пару положил в коробку из-под новой покупки. Через час я наткнулся на полуподвал, в котором, судя по вывеске, можно было отремонтировать обувь, починить часы, изготовить ключи, сделать фотографии на визу, заказать кухонную мебель, заправить картридж… Одним словом – когорта мастеров.

Войдя внутрь, я увидел нескольких мужчин, которые оживленно обсуждали итоги прошедшего «Евровидения». За их спинами находились небольшие отсеки мастерских. Я направился к отсеку по ремонту обуви. Из группы гомонящих мужчин ко мне вышел человек и спросил:

– Обувь нужно отремонтировать?

Я кивнул и достал поврежденный ботинок. В этот момент остальные мастера, не прерывая спора, подошли к нам. Мой сапожник попеременно общался то со мной, то с остальной компанией. Он сказал, что ремонт будет стоить 5 евро, что на улице очень жарко, что судьям веры нет, а «Евровидение» себя изжило. И тут же ему возразил кто-то из собеседников. Одним словом, дискуссия продолжалась. Мастер ловко оторвал подметку от моего ботинка и попросил дать ему второй, уверяя, что тот тоже наверняка на последнем издыхании. Но, подергав, не смог разлучить его с подошвой.

– Не получается, – сказал он. Затем попробовал еще раз, явно стараясь взять за ремонт дополнительные 5 евро. Но, сдавшись, заявил: – Крепко держится. Не отрывается.

И положив ботинок на прилавок, отвернулся за квитанциями.

– Давай я оторву, – сказал какой-то крупный мужчина в спецовке, краем уха слышавший наш разговор. Протянулась рука, взяла ботинок и оторвала подметку. Потом рука взяла другой ботинок и легко отделила другую подошву.

Интересно, что мой ботинок в этот момент был уже у меня в руке.

– А ты говоришь, не отрывается, – сказал мужчина и продолжил спор с остальными.

– Ты что сделал, гад? – вспылил сапожник.

Забыв про «Евровидение», джентльмены затеяли дискуссию об устройстве мироздания, родственных связях ближнего круга и анатомических особенностях «хомо сапиенса».

Не желая поддерживать диспут, я забрал свои вещи и покинул помещение.

Правы мастера. Мельчает «Евровидение». Мельчает.

Нестандартный вход