Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

Когда после долгих споров туземцы закончили раздел трофеев, вождь громко отдал какой-то приказ, и убитых воинов отвезли чуть подальше от лагеря. Оставив надежную охрану, племя ушло провожать погибших сородичей в последний путь. Пленники наблюдали за церемонией, которая длилась не меньше получаса. Мужчины выли, женщины плакали, шаман скакал под грохот тыквы, заполненной галькой и костями. А потом, пропев несколько заунывных песен, туземцы вернулись к каналу.

Анана вздохнула свободнее: эти люди не ели своих сородичей, а значит, не были каннибалами. В это мгновение жена одного из погибших воинов яростно крича бросилась к пленнице. Растопырив пальцы, она намеревалась расцарапать незнакомке лицо. Но, лежа на спине, Анана ударила ее ногами в живот, и все племя зашлось от хохота, наблюдая за корчившейся от боли женщиной. Однако вдова довольно быстро пришла в себя, вскочила на ноги и попыталась возобновить атаку, но вождь велел двум воинам оттащить ее.

К тому времени наступил «день». Наскоро перекусив мясом животных, убитых по пути, несколько воинов отправились в дозор на равнину. Остальные неторопливо и обстоятельно вкушали пищу, заедая сырое мясо орехами и ягодами, которые хранились в сумках из сыромятной кожи. Пленным не дали ни крошки. Впрочем, Анана не отчаивалась по этому поводу. Она ела несколько часов назад, а жестокие побои не прибавили ей аппетита. Безразличие дикарей даже немного порадовало ее. Если бы они собирались съесть своих пленников, то наверняка решили бы их сначала откормить. Но на это потребовалось бы время, так что ситуация не выглядела столь безнадежной. Однако... туземцы могли приберечь их на ужин и потому довольствовались пока мясом животных.

Утирая кровь с подбородка, к Анане подошел вождь. Его длинные волосы были собраны на макушке узлом, в котором торчали два красных пера. На груди болталось ожерелье из человеческих пальцев. В пустой глазнице копошились мухи. Он остановился над ней, рыгнул и окриком созвал к себе все племя.

Когда дикарь снял юбку, женщину едва не стошнило. Племя, столпившись вокруг, подбадривало вождя, выкрикивая непристойности, которые Анана, к счастью, не понимала. Понимая, что сопротивляться бесполезно, Анана неподвижно лежала на спине. Пока он кряхтел над ней, в ее мозгу родились шесть способов, которыми она могла его убить. Оставалось надеяться, что когда-нибудь у нее будет возможность воспользоваться одним из них.

Когда вождь встал и, довольно хихикая, напялил на себя юбку, к пленнице устремился шаман. Он тоже был не прочь поразвлечься. Но вождь, оттолкнув его, что-то сердито прокричал. Возможно, он объявил ее своей собственностью. Анана облегченно вздохнула. Ей по горло хватило вождя, тем более что шаман выглядел еще более грязным и омерзительным.

Чуть позже Анана с трудом поднялась с земли и подошла к Уртоне. Тот отвернулся от нее с гримасой отвращения.

— Вот так-то, дядя. Можешь радоваться, что ты не женщина.

— Я всегда гордился этим, — ответил тот. — Скажи, почему ты не боролась из последних сил, не попыталась убежать? На твоем месте я бросился бы в канал и утонул, но не позволил бы над собой надругаться. — Он презрительно сплюнул и покачал головой. — Подумать только! Леблаббий обесчестил Владыку! Почему ты еще жива, а не умерла от стыда! — Уртона криво усмехнулся. — Но ты, наверное, привыкла спариваться с леблаббиями. У тебя чести не больше, чем у обезьяны.

Анана ударила его ногой в челюсть, и он пришел в себя лишь через две минуты. Излив свою ярость, она почувствовала себя немного лучше. Вот так бы двинуть и вождя — причем не только в челюсть.

— Если бы не ты и не Орк, я бы не оказалась здесь.

Безразлично пожав плечами в ответ на его проклятья, она повернулась и ушла.

На следующее «утро» племя двинулось в путь. Мясо вместе с грудами шкур сложили на волокуши. Караван вытянулся в линию вдоль берега канала. Впереди на гнедом «лосе» ехал вождь. Поскольку нападение слева было невозможно, весь эскорт выстроился справа.

Незадолго до «сумерек» к каравану присоединились дозорные, которых раньше послали на равнину. Анана не понимала их слов, но догадывалась, что, высматривая врагов, эти воины поднимались на одну из гор. Судя по их виду, они никого не заметили.

Племя двигалось вперед всю «ночь», очевидно желая первым пробраться на побережье, а также стараясь избежать столкновения с более сильным врагом. Караван остановился только в «полдень». Все, включая пленников, поели. Причем пленников связали так, чтобы они могли есть и пить без посторонней помощи; Анане наконец дали юбку.

После обильной трапезы туземцы устало валились на траву и, прикрыв шкурами лица, пытались заснуть. Шестеро воинов несли караул. Они проспали несколько часов на волокушах, но, заступив в дозор, выглядели так, будто и глаз не сомкнули. Анана лежала рядом с дядей и Маккеем.