Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

Закрыв глаза, Кикаха представил, как его друзья бредут по постоянно меняющейся поверхности этой странной планеты. Они надеялись на его помощь, а он, потеряв Анану и рог Шамбаримена, влачит свои дни в плену у дикарей. Чтобы вырваться из кошмара Лавалитового мира, Кикахе следовало найти дворец Владыки и активировать врата. Но прежде предстояло отыскать Анану — живую или мертвую.

Кроме того, он ни за что не покинул бы этот мир, не узнав о судьбе Вольфа и Хрисеиды. Не важно, каким его считали врагом, но другом Кикаха был хорошим.

Более двадцати лет независимый и уверенный в себе Кикаха скитался по уровням Многоярусного мира. Его считали великим воином свободного племени хроваков, и он часто называл этих индейцев своим народом. Но они погибли от рук беспощадных Звонарей, и теперь из близких людей у него осталась только Анана. Под его влиянием надменная и непокорная владычица превратилась в прекрасную по своим душевным качествам женщину. Будь на то его воля, он променял бы жизнь вечного скитальца на тихое уютное гнездо. Они с Ананой могли бы поселиться среди людей, где снискали бы их уважение, а возможно, и любовь. Дом, хозяйство, дети — вот о каком счастье он мечтал!

А теперь Кикаха лишился любимой женщины. И потерял рог Шамбаримена — единственное средство, которое помогло бы навсегда покинуть этот ужасный мир. Вот почему он, всегда полагавшийся только на самого себя, страдал теперь от одиночества. Избавиться от него в данный момент можно было одним только способом — примкнуть к жалким в своей примитивности туземцем, которые взяли его в плен. Он вновь хотел стать своим среди своих. Конечно, они могли просто убить его или принести в жертву — и тогда его смерть стала бы частью ритуала. Но сейчас боль одиночества мучила Кикаху сильнее, чем перспектива пыток и собственной гибели.

ГЛАВА 9

С трудом подбирая слова чужого языка, помогая себе жестами, Кикаха рассказал Вергенгету о своем желании примкнуть к его племени. Судя по довольной улыбке, вождя не удивили его слова.

— Ты мог бы убежать от нас. И сейчас тоже еще можешь, — сказал Вергенгет. — Я видел это по твоим глазам. Но потом твое лицо закрылось, как пальцы сжимаются в кулак.

Теперь, Кикаха, послушай, почему ты так долго жил среди нас. Обычно мы сразу убиваем врагов. Но если пленник или пленница проявили себя в бою как отважные воины, мы в виде исключения подвергаем их пыткам. Однако бывали случаи, когда племя принимало чужака в свои ряды — конечно, если он не входил в число наших заклятых врагов. Смерть — отличный охотник, бьет часто и метко, и наши дети не успевают вырасти, чтобы сменить погибших отцов. Племя тана становится все меньше. Поэтому я рад видеть тебя среди наших воинов. Ты показал нам свою смелость, и мы благодарны тебе за спасение девочки, ибо жизнь детей бесценна.

Через несколько часов буря утихла, и вождь послал нескольких воинов на поиски обгоревшего тела Люкио. Когда останки привезли в лагерь, то началась траурная церемония, которая заняла целый день. Женщины с воплями и завываниями омыли тело и расчесали волосы, затем положили на кучу шкур. Потом шаман Ошуллаин начал танец последнего прощания, сопровождая его монотонной песней. Он размахивал посохом-трезубцем, склонялся в ритуальных поклонах и пел о женщине-птице, которая улетала вдаль. С наступлением «сумерек» четверо молодых мужчин подняли на плечи погребальные носилки и направились к небольшому холму, который находился в полумиле от стана. Шаман произнес короткую поэму, которую только что сочинил в честь Люкио. Она должна была увековечить память о погибшей женщине в сердцах ее соплеменников. Однако через неделю о Люкио забудут все, кроме ее ребенка и родителей. А вскоре насущные дела отвлекут их от горестных воспоминаний и память об этой женщине угаснет без следа. Лишь песни и рассказы о великих героях, смерть которых могла служить примером для других, передавались в племени из поколения в поколение.

Кикаха то и дело бросал взгляд в сторону холма. Спустя некоторое время к трупу слетелись стервятники, а с холма примчалась стая длинноногих бабуинов, которые намеревались отбить у птиц добычу. Однако безгривые львы, которых обезьяны превосходили по численности, тоже решили принять участие в схватке за тело.

* * *

Караван весь день не трогался с места в ожидании небесного знамения или еще какого-нибудь знака свыше. По словам Вергенгета, сезон бурь всегда заканчивался примерно в одно и то же время. Однако на этот раз Властитель решил продлить его, поэтому племя было жестоко наказано за поспешность.

— Если бы мы принесли Властителю жертву, — ворчал туземец, — то молнии остались бы на небесах.

Кикаха молча слушал разглагольствования вождя, тем более что он никогда не участвовал в спорах на религиозные темы. А в данной ситуации непродуманное или неправильно понятое высказывание могло сослужить плохую службу.