Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь

Вергенгет не скрывал своей радости — Властитель больше на них не сердится, и племя может беспрепятственно следовать дальше. Что касается Кикахи, то он надеялся, что сезон гроз закончился, в противном случае ему придется давать пространные объяснения тана, изобретать причины, по которым на них вновь обрушился гнев Властителя. И если туземцы ему не поверят, то Кикахе следует готовиться к мучительной смерти.

Нельзя исключать и встречу с Уртоной — Владыкой этой вселенной...

У Кикахи не было особого выбора — и он решил действовать исходя из обстоятельств, решив, что сразу же покинет племя, как только обнаружит, что Анана где-то поблизости, — в том, что женщина направится сюда, он нисколько не сомневался. Если только она жива...

Следы Уртоны и Маккея — а следовательно, рога Шамбаримена — тоже следует искать здесь, в относительно стабильной части этого мира. Интересно, куда исчез Орк?

Караван тем временем уже двигался вдоль берега моря, после небольшой передышки, когда тана напоили «лосей», искупались и наловили немного рыбы.

Дорогу им нередко преграждали деревья, поваленные ударами молний, а также туши животных. На пиршество слетелись и сбежались обитатели здешних мест; отовсюду доносилось чавканье, хруст костей и птичий гомон. Лишь однажды люди решили разделить трапезу с братьями меньшими, а точнее — отнять у них добычу: сраженных молнией слониху и слоненка. Кикаха тоже воспользовался кремневым ножом и отрезал несколько кусков побольше, но не стал торопливо вонзать в какой-нибудь из них зубы. Соорудив небольшой костер — огонь удалось добыть с помощью трения, — он поджарил мясо и с аппетитом принялся поглощать еду.

Аромат оказался настолько сильным и притягательным, что спустя некоторое время к нему присоединились Вергенгет и Ошуллаин.

— Откуда у тебя такой дар? — поинтересовался шаман. — Мы пользуемся только огнем, сошедшим с небес, но никогда не готовим на нем пищу, считая, что так мы разгневаем Властителя.

Да, подобное отношение, к людям опредленным образом характеризовало Уртону. Владыка создал мир, однако лишил помещенных туда его волей людей возможности развиваться.

— Ночью огонь помогает отгонять хищных зверей, — продолжал Кикаха. — Хотите, я научу вас поддерживать его?

Однако, судя по мрачному выражению лица Вергенгета, его голову занимали совсем другие мысли.

Пронзительно глядя в глаза Кикахе, он наконец нарушил молчание:

— Властитель выбрал тебя, а ты — наше племя. Ты ведь не причинишь нам зла?

— Разумеется, нет — если на то не будет воли Властителя...

Вскоре вокруг лагеря запылали несколько больших костров. Видя, что никто не спит, Кикаха растянулся на земле, закрыл глаза и притворно захрапел; его безмятежный вид должен был вселить уверенность в окружающих, что новый соплеменник не боится ни огня, ни животных.

Утром Кикаха показал женщинам, как готовить пищу на огне, и племя в своих вкусовых пристрастиях разделилось: половина предпочла жареное, остальные по-прежнему питались сырым мясом. Хотя, возможно, не стоило выступать в роли Прометея? Когда нач нется сезон гроз, племя тана вернется за горы, где нехватка дров вынудит их отказаться от огня. В результате не раз Кикаха будет помянут недобрым словом. Впрочем, он уже будет далеко от них...

К концу «дня» караван достиг цели — высокого холма в полумилё от моря. На его вершине виднелась куча бревен — движение почвы разрушило частокол. Но тана не унывали, а дружно принялись за работу: с помо щью палок и каменных лопаток были выкопаны новые ямы, в которые установили бревна, и через три дня ограда была восстановлена. Теперь с наступлением «вечера» племя укрывалось за ней. Днем туземцы охотились, ловили рыбу, собирали всевозможные плоды и ягоды. Двое дозорных наблюдали за местностью, предупреждая о приближении хищных зверей.

В один из дней тана решили устроить праздник в честь посвящения Кикахи в виру. После зажигательных танцев под громкое пение, бой барабанов и визг костяной флейты, прочтения многочисленных поэм вождь вырезал кремневым ножом на груди недавнего пленника священный символ тана. Кикаха, как настоящий воин, не издал при этом ни звука. Затем — строй мужчин, которые тыкали в него длинными палками. В конце церемони его ждал поединок с самым сильным из воинов тана Мекди л лонгом. Кикаха был в отличной форме, к тому же владел сотней приемов, о которых виру даже не подозревал, однако боролся вполсилы — чтобы зрелище было более захватывающим. Всем казалось, что чужак сейчас запросит пощады. Но Кикахе надоело глотать пыль; он провел бросок через бедро — и вот уже храбрый воин извивается на земле, хватая ртом воздух.