Многоликий Христос. Тысячелетняя история тайных евангелий

Деяния Иоанна указывают на продолжающееся влияние этих текстов. Эта книга, составленная, вероятно, в конце II столетия, все еще очаровывает современных читателей. В одном из ее разделов Иоанн дает удивительное описание Тайной вечери, которая там похожа на своего рода литургический танец. Иисус говорит:

«Пока Я еще не предан им, воспоем гимн Отцу и затем уже выйдем на тот путь, который предстоит». Итак, Он велел нам взять друг друга за руки и таким образом составить круг, а Сам, будучи в середине {круга}, сказал: «Аминь, послушайте Меня». Затем он начал петь гимн и говорить:

«Слава Тебе Отче!»

Мы же, стоя вокруг Него, отвечали Ему: «Аминь!

Слава тебе, Слово! Слава Тебе, благодать! Аминь.

Слава Тебе, Дух! Слава Тебе, Святый!

Слава славе Твоей! Аминь.

Хвалим Тебя, Отец! Благодарим Тебя, Свет,

в Котором нет тьмы! Аминь».[16]

Известно также описание суда над Иоанном и его осуждения при императоре Домициане. Иоанна приговорили к смерти, но чаша с отравой, которую он должен был испить, не причинила ему вреда. Однако она в тот же миг убила другого узника, которому дали выпить отстой из чаши, и Иоанн вернул его к жизни.¹⁹

Церковные власти становились все более подозрительными по отношению к этому тексту, отчасти потому, что он казался зараженным гностическими идеями. В частности, он вызывал в памяти египетского гностика Валентина. В 787 году второй церковный собор в историческом местечке – Никее осудил, наконец, Деяния Иоанна и потребовал «предать их огню». Это решение привело к утрате множества копий этого текста, однако этих копий было так много, что текст продолжали читать и переписывать. Тогда, в отличие от современных печатных изданий, копии имели расхождения с оригиналом, а со временем эти расхождения возрастали. В латинских рукописях заметна тенденция очистить текст от всего, что выглядело бы мистически или хотя бы отчасти еретически, но многие подобные фрагменты сохранились в греческих копиях. Сохранилось около 70 процентов оригинальных Деяний Иоанна, и с определенной уверенностью может быть восстановлен весь текст.²⁰

Сохраняющуюся популярность этой книги лучше всего иллюстрирует образ Иоанна, держащего чашу с ядом, из которой появляется змея либо дракон. Столетиями, от Средневековья до наших дней, этот образ питал христианское искусство. Если Деяния Иоанна уже не были известны в своем изначальном виде, то их ключевые образы и рассказы сохранялись.

Не менее живучими оказались Деяния Фомы (к Евангелию от Фомы не имеющие никакого отношения). В этом сирийском тексте II или III века описана миссия Фомы в Индии и других дальних странах. Раннецерковным лидерам этот текст пришелся не по вкусу, так как содержал некоторые гностические идеи и мифы и был воспринят разными еретическими группами, включая манихеев, присциллианитов и энкратитов. Среди прочих красных тряпок, дразнивших строгую ортодоксию, этот текст выказывает глубокую неприязнь к сексуальности, включая совокупление новобрачных. Эти еретические черты делали Деяния Фомы куда более зажигательной смесью, чем, скажем, безобидное Дидахе, которое просто исчезло из публичного употребления. Деяния Фомы с первого взгляда могли бы показаться первым кандидатом на запрещение, и повторявшиеся заявления соборов и епископов и были нацелены на это. Как мы видели, декрет Геласия предписывает уничтожение данного текста.²¹

Но, как и в случае с Деяниями Иоанна, этот текст был настолько востребован, что его выхолостили, очистили, по крайней мере от некоторых еретических утверждений, и лишь потом позволили христианам пользоваться им. Помимо своих ранних форм, греческой и сирийской, Деяния Фомы появлялись на многих других языках: арабском, коптском, грузинском, латинском, армянском и эфиопском. В результате мы можем восстановить текст полностью.²²

В некоторые версии Деяний Фомы включена «Песнь о жемчужине» (или «Песнь о душе»), замечательный памятник позднеантичного религиозного мира. Песнь сохранилась только в двух копиях Деяний, и многие ученые полагают, что эти два текста вначале существовали независимо друг от друга. Этот гимн, почти наверняка оставшийся от раннего гностического движения, датируется, видимо, II или III веком. Это – евангелие в форме аллегории: в Египет посылают царского сына, чтобы он изъял жемчужину из пасти змия. Однако князь забывает о своей миссии и даже о том, кто он такой, и с него совлекаются его царские одежды: