Многоликий заманчивый город

«Это единственное достоинство, больше ни одного», – посочувствовала подруге Ася.

Светочке исполнилось семь месяцев, когда её маме довелось узнать, что не всё так просто в семье, право жить в которой, она завоевала, прижавшись грудью к стеснительному солдатику. Вернулся из заключения старший брат Лёши, отсидел срок за попытку убийства: прострелил женщине глаз на почве ревности. Родственники его называли не Юра, а Юрка или «Долгоносый».

– Только отдохнули немного, – прошептала свекровь.

«Квартира, на которую так и не собрали деньги, предназначалась для него», – догадалась Ася.

Братья не были похожи. Лёша – среднего роста, тонкий, гибкий, нежный, впечатлительный. Юрка – выше брата, мускулистый, жёсткий, грубый, с огромным носом с горбинкой, сужающимся к кончику, кожа серого цвета, взгляд злобного хищника, похож на волка.

– У них разные отцы, долгоносый от литовца, – объяснила свекровь, когда остались дома одни, – а Лёша от Михаила Ивановича, хороший был человек, до нашей встречи выпивал, а, как познакомились, бросил, жаль, рано ушёл.

Что произошло с литовцем и от чего умер Михаил Иванович, Ася постеснялась спрашивать.

Работать бывший зек не спешил, лежал перед телевизором в гостиной на диване, переключал на пульте каналы или слушал на допотопном плеере блатные песни, исполняемые надсадными голосами.

Вёл себя нагло, как хозяин. Лёша и свекровь не спорили и не возражали.

Невестку «волк», будто, не замечал, но, когда становился неподалёку, исходила от него какая-то энергетика или сила, глазами незаметная, понятная, возможно, только Асе.

Так в напряжении прожили месяца два. Случилось, что Лёша был на работе, свекровь – в магазине, а Юрка – в гостиной. Ася, покормив ребёнка, хотела пройти в лёгком халатике на кухню.

– Подойди ко мне! – приказал Юрка.

– Зачем? – спросила Ася, замерев.

– По-до-йди ко мне! – Не ответив, повторил приказ, голос нарастал, как будто кто-то увеличивал громкость в телевизоре.

Подошла. От неё уже ничего не зависело. Он кусал грудь, наполненную молоком, пил из неё, ломал Асю, пока она не застонала и не заплакала от неизвестных эмоций и ощущений.

Вечером, принялась мыть полы, чтобы не ложиться в постель с Лёшей, с этого дня он сделался для неё братом, или, даже, сестрой.

Юрка исчез. Надежда, что он больше не появится, переплеталась в душе Аси с острым, запретным желанием испытать ещё раз наслаждение, которое доставил ей брат мужа.

Через неделю чёрный человек возник вновь, зло посмотрел в сторону Лёши, дал матери деньги «на питание», а, когда остались одни, надел Асе на палец золотое кольцо, на шею цепочку. Она вздрогнула:

«Украшения сняты с убитых женщин или с живых?»

А дальше был секс, после которого ей стало безразлично, убил он или украл.

Навещал семью, надзирающий за Юркой, «мент», торс его был накачан, как у культуриста, а двигался легко, подобно животному в лесу. Асе он напомнил Самурая из любимого сериала. Глаза полицейского смотрели напряжённо, причём не на Юрку или свекровь, а внутрь их, и, похоже, его не устраивали результаты этого рентгена.

Если оставались дома наедине, Юрка кидался на неё. Летом встречались на старом кладбище недалеко от их дома. Уложив дочь в коляску, Ася шла туда, как заколдованная. Совокуплялись на позеленевшем от времени надгробье, заросшем кустами. Зимой прятались в подвале или поднимались по лестницам наверх, на технический этаж, с криками занимались свирепой любовью, обоих возбуждал ещё и риск быть обнаруженными.

Холод вдоль позвоночника при приближении уголовника и слабость в ногах предваряли самые сильные ощущения.

«Он родился убийцей», – чувствовала Ася, опасность, исходящая от мужчины, «заводила» её.

Однажды, бандит привёл её в странную квартиру, будто там никогда не было женской руки: на стенах – аляповатые ковры, на столе – бутылки из-под водки и грязная посуда, на диване – покрывало в жирных пятнах.

«Логово», – поняла она.

Юрка дал ей таблетку и вино, чтобы запить. На этом диване с ними творилось невообразимое. Очнувшись, любовники удивились тому, что бутылка упала на пол, вино разлилось, треснуло стекло в старом серванте, плакала Светочка, запертая в кухне. Ей было около двух лет. Давно ли ребёнок кричал, Ася не знала. В глазах дочки застыл ужас, наверно, думала, что мать убивают за дверью.

Преступную связь обнаружила свекровь, заподозрившая неладное и вернувшаяся домой во время дежурства. Ей были известны повадки старшего сына, как и его отца. Много лет назад она размышляла, как сбежать от первого мужа. Проблема разрешилась внезапно: в лесу нашли убитую девушку, соседи показывали на отца Юрки, через несколько дней он получил нож в спину. После похорон свекровь продала дом и уехала в Питер с трёхлетним сыном, который, не помня отца, повторял его во внешности, в наклонностях, в движениях, в манере говорить.

– Грудному Лёшеньке в бутылочку с водой керосин налил, хорошо, что я запах почувствовала, ах, он, дурачок, верил тебе, убирайся вон, шлюха!

«Когда-нибудь это должно было закончиться», – подумала Ася и не стала оправдываться.