Многоликое средневековье

Вскоре после только что описанного возникла в том же городе новая борьба. Рат, утвердив свою власть победой над цехом ткачей, скоро возбудил горожан против себя своим пристрастием, своей несправедливостью. Но между родами, заседавшими в ратуше, происходили раздоры. Во главе одного из родов стоял некто Хильгер (Hilger von der Stessen). Добившись того, что многие члены враждебного ему рода были удалены из городского совета, а некоторые были изгнаны из самого города, он замыслил поступить так же и с другими родами. Желая взволновать население, Хильгер распустил заведомо ложный слух о том, что в ближайшую ночь архиепископ сделает на город нападение. Забили в набат, сошлись вооруженные дружины. Сам Хильгер простоял во главе их целую ночь. Но, конечно, нападения не было. Тогда Хильгер обратился к дружинам с речью, в которой обвинял враждебный ему род в недоброжелательстве к народу, и достиг того, что вооруженные люди бросились рыскать по улицам. Жестоко поплатились бы несчастные, если бы заблаговременно не спрятались от готовой на всякие неистовства толпы. Цель Хильгера, во всяком случае, была достигнута, так: как его недруги должны были помышлять теперь только о собственном спасении. После этого, по проискам Хильгера, император Венцель назначил его уголовным судьей. За это новый уголовный судья обещал императору ввести в городе новую подать и половину ее посылать в императорскую казну. Теперь он задался целью произвести в городе новые смуты, поссорить горожан с архиепископом, с папой и в решительную минуту выступить в роли примирителя и заступника. Но вскоре обнаружились все его происки; его друзья и пособники были изгнаны. Проступки его дяди и ближайшего помощника, бывшего одним из бургомистров, были занесены в особую «клятвенную книгу». Что заносилось в эту книгу, должно было оставаться в ней навсегда, к ней вполне, можно сказать, применялась известная поговорка: «Что написано пером, того не вырубишь топором». Таким образом, бывший бургомистр был подвергнут вечному изгнанию. Наконец, виновник всей смуты был вынужден отказаться от должности уголовного судьи. Но он и не думал примириться с совершившимся. Его дом

сделался местом, куда стали собираться все недовольные новым городским советом; беседуя с ними, Хильгер стал составлять заговор против городских властей. Горожане чуяли приближающиеся смуты, «Тогда, - говорит городская хроника, - случилось в Кельне большое землетрясение; дома колебались; горшки, поставленные на полках, ударялись об стену. Спустя восемь дней выпали огромные градины величиной с куриное яйцо, они убивали птиц на лету, ломали деревья и уничтожили посевы так, как будто бы кто-нибудь снял их серпом». Прежде всего Хильгер хотел добиться того, чтобы его дядя был возвращен к власти, чтобы запись, занесенная в клятвенную книгу, была уничтожена. Ратманы отказались исполнить его желание. Их враги положили перед ними раскрытую книгу, принесли чернила и кусок ваты. В продолжение тринадцати часов ратманы сидели без еды и питья, но наконец некоторые из них встали, обмакнули вату в чернила и замазали злополучную запись. Совет нарушил свой долг. Изгнанник вернулся в город. Тогда Хильгер стал еще энергичнее подготовлять ниспровержение рата. Он появился на улице, окруженный толпой ремесленников, составлявших его личную охрану. Его враги, заседавшие в совете, поняли неминуемую опасность и стали также приготовлять вооруженные силы. Но в решительную минуту цехи, стоявшие на стороне Хильгера, покинули его. Враги Хильгера сумели привлечь их на свою сторону, указав им на всю опасность, которая может возникнуть от своевольного обращения с клятвенной книгой: ведь в этой самой книге занесены их вольности и права! Им грозит опасность. Хотя Хильгеру, теперь уже окончательно побежденному, не удалось достигнуть своей цели, но он много содействовал укоренению в цехах смелости; он наглядно, так сказать, показал им слабость советников, раздоры родов. И цехи решили не класть оружия, действовать уже прямо в свою пользу и предъявили рату известные требования, сводившиеся к восстановлению тех прав своих, пренебрежение которыми со стороны рата и послужило главнейшей причиной всех смут. Когда же совет, согласившись на все в критическую минуту, не обнаружил никакого желания исполнять обещанное и даже принял энергичные меры к подавлению отваги, пробудившейся в цехах, последние прибегли к новой борьбе. Роды были побеждены и согласились на установлекие совета нового образца: большая часть нового совета должна была состоять из представителей от цехов.

Нам пришлось говорить о Хильгере, но говорили мы о нем не ради его самого, а потому, что его действия прекрасно рисуют ту междоусобную борьбу, которая разражалась, как гроза, в стенах средневекового города. Вам ясны теперь и характер борьбы, и приемы действующих лиц, и средства, употреблявшиеся ими. А представлять себе ясно подобную борьбу весьма полезно. Следует только вспомнить, что описанная здесь борьба цехов и родов - характернейшее явление в жизни средневекового города.